Химические ожоги, рассечение черепа, травмы спины. Чемпион Ф-1, который чудом дожил до наших дней
Краткий пересказ больничной карты Большого Найджа
От редакции: вы находитесь в блоге «Dolce Vita». Его автор написал этот пост в рамках конкурса «Лучший блогер Украины», который был остановлен на стадии четвертьфинала из-за вторжения РФ в нашу страну. Призовой фонд конкурса мы перечислили на нужды ВСУ.
***
– Чертов ублюдок, что ты вытворяешь?
– О чем ты, Кеке?
– Я о туннеле. Что это было?
– А-а-а-а, туннель…
– Да, бл***, туннель. Я ехал сразу за тобой, ты действительно сумасшедший?
По мнению Найджела, это был лучший комплимент за всю гоночную карьеру. Хотя считанные миллиметры отделили его от возможности получать цветы на больничной койке и сообщение о невозможности продолжить карьеру пилота Формулы-1.
Кеке Росберг собирался воспользоваться слип-стримом от партнера по команде. Но болид Большого Найджа резко дернулся из-за кочки в туннеле, развернулся на 360 градусов на полном ходу в самом быстром повороте всего чемпионата и продолжил ехать как ни в чем не бывало. «Это была слепая удача. Никакого мастерства, просто Бог оказался на моей стороне. Нужно с ним поговорить, ибо к другим пилотам он не так снисходителен», – говорил позже в интервью сам британец.
Это единственный случай, когда ему действительно повезло. За свою долгую карьеру в Королевских гонках он не единожды угождал в аварии, каждая из которых была страшнее предыдущей. Это и не странно, несмотря на укоренившееся впечатление о нем как о ленивом неповоротливом борове с пышными усами, Найджел всю свою жизнь гонялся по принципу «все или ничего». Потому что только так можно было противостоять пилотам его времени – Алену Просту, Айртону Сенне, Кеке Росбергу, Нельсону Пике и другим.
Такой пилотаж неоднократно приводил его к черте, пересечение которой сулило невозвратом. Благо, он ее так и не пересек. Чудом дожил до наших дней и его больничная карта, которую некоторые ошибочно называют автобиографией, куда красочнее рассказывает о нем, нежели завоеванные медали и титулы.
Рассечение черепа в картинге и две травмы позвоночника еще по пути к Формуле-1
С самого детства Найджел поддавался травле. Не сложно сопоставить одно ко второму: неопрятный, полноватый, замкнутый в себе, предпочитающий технику игре в мяч. Как-то его даже избили битами от крикета одноклассники после новости, что он будет представлять школу на международном турнире по картингу.
Но его это не остановило, именно гонки стали той отдушиной, в которой нуждался маленький паренек, часто меняющий школы из-за мигрирующей работы отца. Баранка перед собой и ветер, отбирающий дыхание на большой скорости. Казалось, что может пойти не так?
«Я проснулся на хирургическом столе. Наверное, это самое худшее, чего ждут врачи в этот момент. Затем я снова вырубился. Сколько я пробыл без сознания? Одним врачам известно. Я помню, что позже проснулся от назойливого жужжания над ухом».
Даже воспоминания о самой первой своей тяжелой аварии Найдж переводит в шутку. Но уже она могла стать для него последней. На полном ходу у карта британца вырвало рулевое колесо, его выбросило прям под колеса его конкурента. Только шлем спас ему жизнь, «повезло отделаться» сотрясением мозга и рассечением черепа. Затем была та самая упомянутая операция и жужжание, которым по факту оказалась молитва сидящего рядом священника.
Сам же Найджел, по словам очевидцев, проснулся, послал священника куда подальше, блевонул пинтой крови и вырубился еще на пару суток.
Эта авария оставила разные воспоминания у парня и его родителей. Если для подростка она послужила поводом потравить анекдоты и похвастаться шрамом среди девушек, то предки серьезно задумались над дальнейшей судьбой своего отпрыска.
«Какие к черту гонки?» Глава семейства Эрик очень гордился своим причастием к компании Лукас Инжиниринг и трудоустроить туда своего сына стоило ему многих усилий. Но Найджел не собирался бросать свое увлечение гонками, и постоянно бурчал в ответ: «Да пошел ты! Я никогда не перестану гоняться!» Естественно, когда отец уже был не рядом.
В 24 года Мэнселлу таки пришлось сделать выбор. Естественно, в пользу гонок. Естественно, без одобрения родителей. Но для участия в Формуле-Форд ему пришлось идти на более радикальные меры, отсутствие спонсоров вынудило заложить в ломбард обручальные кольца, а также часть своего имущества.
На фоне отменных выступлений, как гром среди ясного неба произошла очередная тяжелая авария. Резкое и непредсказуемое торможение соперника впереди, перелом трех позвонков и потенциальное инвалидное кресло на всю жизнь. Его парализовало на некоторое, врачи ставили диагноз тетраплегии (паралич всех четырех конечностей из-за травмы верхнего отдела шейной части спинного мозга).
– Тетра... Док, что за чушь?
– Тетраплегия. Парень, это не шутки.
– Когда я смогу гоняться?
– Гоняться? Да тебе обычное вождение не светит. Ты можешь остаться привязанным к инвалидной коляске, если не будешь выполнять наши инструкции.
Нахмурившись, Мэнселл не ответил, отдав предпочтение неловкой тишине в палате. Уже через пять дней встал с койки, написал расписку, что здоров, и ушел с больницы. Через месяц он снова сел за руль. А через два года повторно сломал позвоночник!
На этот раз события происходили в рамках гонок Формулы-3, Мэнселл успел себя зарекомендовать в качестве быстрого пилота и буквально весь паддок роился слухами о скором осуществлении его мечты – сесть за болид Формулы-1. Вот только планировал идти на повышение не только Найдж, а и итальянец Андреа Де Чезарис. На трассе вспыхнула борьба не на жизнь, а на смерть. Казалось, пилоты в прямом смысле борются за одно вакантное место в болиде, хотя это было не так. Не справившись с управлением, Андреа протаранил Мэнселла, болид последнего перевернулся на большой скорости несколько раз.
Вторая травма позвоночника за два года. Повреждение поясничного отдела стоило британцу полтора сантиметра роста и поставила под большой знак вопроса дальнейшее участие в Королевских гонках.
Химические ожоги в дебютной гонке за Лотус и потеря сознания в Далласе 1984-го
Очнувшись в очередной раз на больничной койке, Найджел едва держал себя в сознании. Боль была адской, а телефонный звонок только усугублял ситуацию. Он был готов послать звонившего, как он умеет, лишь бы прекратить этот назойливый звук. И он сделал бы это, не заговори звонивший первым:
– Это Колин Чепмен. Найджел, как ты?
– Сэр, все хорошо, – замялся, но поспешно ответил Мэнселл. Осознание фигуры звонившего сработало лучше любого обезболивающего или валерьянки.
– Но ведь ты в больнице, сынок?
– Да, чепуха.
– То есть ты поправишься к французским тестам?
– Без сомнений, сэр.
– Тогда жду тебя во Франции, сынок. Поправляйся.
– Буду, сэр. Спасибо, сэр.
Только что состоялся разговор всей его жизни. Эффект звонка стал проходить, а боль – прямо пропорционально увеличиваться. Колин Чепмен, именитый владелец команды Лотус, дважды не звонит, и это факт. Но как быть с травмой?
– Док? Мне нужны таблетки! Док? И пара килограмм обезболивающего заверните с собой, а я пока часок-второй покемарю.
Найджел сдержал свое обещание, и в указанное время ждал своей очереди сесть в Лотус. Но таблетки он жевал как семечки.
Тесты не задались: в первый день он разбил болид, пытаясь угнаться за Жилем Вильневым; во второй – на прямой старт-финиш какой-то предмет прилетел ему в шлем, после чего он начал ехать лучше. Колин Чепмен решился дать еще один шанс молодому пилоту, на этот раз на старой конфигурации родного Сильверстоуна, и Мэнселл установил рекорд круга, проехав его на 6 секунд быстрее предыдущего.
***
«Эй, дружище, у меня жопа горит».
Не лучшие слова для начала твоей гоночной карьеры в Формуле-1. Небольшая поломка топливного бака привела к тому, что перед стартом Гран-при Австрии 1980-го, топливо стало поступать в кокпит. Инженер в панике начал кричать – вставай, болид сейчас может вспыхнуть, стартовать нельзя. Но Большой Найдж оставался непреклонным:
«Я потратил всю свою жизнь, чтоб добраться сюда. Как я могу вылезти, если она еще не загорелась?»
Британец стартовал. Инженеры галлонами воды залили кокпит и сперва ему это даже нравилось. Но три круга спустя начался настоящий ад: ноги соскальзывали с педалей газа и тормоза, они просто грузли в воде, в лицо то и дело летели брызги, вода попутно проливалась под задние колеса и создавала скольжение. Не стоит забывать за ожоги от топлива, которые не давали возможности о себе забыть. Мучения пилота закончились на 44-м круге, двигатель таки сгорел. Мэнселл почувствовал облегчение, но не долго: из-за ожогов 3-4 степени он не мог долго вылезти из болида, а пальцы на ногах оказались скрюченными и не хотели разгибаться.
Лотус начала 1980-х не блистал. В то же время, своим упорством Найджел завозил болид на подиум, а еще несколько раз был очень близок к победе. Один из таких примеров – Гран-при Далласа 1984 года, которое проходило при рекордной температуре в 40°C. Мэнселл долго лидировал, удачно защищаясь от Кеке Росберга, но в итоге финн обошел британца. Лотус под номером 12 шел на лучший свой и командный результат – второе место, но у болида закончилось топливо.
Желание финишировать точно не уступало австрийской гонке с химическими ожогами. Только если в 1980-м припекала задница из-за топлива, в Далласе – палящее солнце жарило все тело. Британец вылез из болида и стал толкать его к финишу, но на долго его не хватило. Через пару минут потребовался врач Сид Уоткинс, Мэнселл без сознания валялся возле своего Лотуса:
«Ваш Мэнселл уже в печенках у меня сидит! Когда он перестанет так часто наведываться в лазарет?»
Самое забавное, что повезли Большого Найджа не в лазарет и это стало еще одной его коронной байкой: «Я проснулся голышом на разложенной холодной фольге, рядом ходили какие-то люди в белых комбинезонах и странных масках. Я на полном серьезе сперва подумал, что это были пришельцы и оказался не так далек от истины. Как оказалось, температура моего тела была настолько высокой, что прямо с трека им пришлось отвезти меня в специальную лабораторию Зоны 51».
Пропуск гонок из-за сотрясения мозга и ветряной оспы, чемпионский сезон за Уильямс со сломанной ступней
Пожалуй, самые громкие успехи Мэнселла однозначно можно связывать с командой Фрэнка Уильямса. Первая победа, борьба с партнером по команде за звание гонщика номер один, борьба за чемпионские титулы с лучшими из лучших. Ах да, вместе с вышеперечисленным – очередные устрашающие аварии и болячки.
Пропустить Гран-при не считалось чем-то из ряда вон выходящим в 1980-х. Мощность моторов росла, стандарты безопасности за ней не поспевали. Так случилось и во Франции 1985-го, когда Большой Найдж установил некий рекорд – авария на скорости в 322 км/ч. Это сейчас прямая Мистраль разбита связкой 8-9 поворотов, тогда же пилоты мчали два километра газ в пол. Шина не выдержала, болид улетел в отбойники, один из которых ударил гонщика по голове. Сотрясение мозга и просмотр гонки из госпиталя.
***
«Да у него ветряная оспа, какого он сует свою задницу в болид?», – Сид Воткинс в очередной раз негодовал поведением британца, на сей раз на Гран-при Бельгии 1988-го.
Мэнселлу действительно нездоровилось, ветрянка у взрослых проходит крайне непросто, и в тот день британца знатно лихорадило. Но не мог он, Британский Лев, пропустить этап чемпионата мира из-за какой-то там детской болячки. Как оказалось, мог и должен был. Гонка под Будапештом только усугубила ситуацию, британцу даже пришлось пропустить следующие два этапа в Италии и Бельгии.
***
После двухгодичного турне в Маранелло, британец вернулся в Уильямс и таки взял свой титул чемпиона в 1992-м. Но не все так гладко было, оставила отпечаток авария в последней гонке сезона-1991 – в дождливой Австралии. Найджел уже привычно разбил свой болид, гонку остановили красным флагом, пилот угодил в лазарет:
– Найджел, твоя ступня полностью уничтожена, здесь потребуется операция.
– Сколько займет реабилитация?
– Месяца три, если не больше.
– Моя нога в порядке, спасибо.
Команде пришлось выкручиваться и усиливать ногу своего пилота карбоновым волокном, что не удаляло полностью боль, но хотя бы ее минимизировало. Но в особо требовательных гонках, таких как Монако, например, даже это не спасало: «Боль была просто адская, без операции нога заживала очень долго, но это был мой выбор. Практически после каждого финиша я бежал в укромные места, чтоб скрыться от всех, и просто плакал. Журналисты считали меня сентиментальным, что каждый подиум я принимал близко к сердцу, но нет – я плакал из-за боли. Они смеялись, а мне было не до смеха, наивные придурки. В Монако 1992 года я не смог идти к подиуму, меня туда отнесли».
Насколько же силен был Уильямс в 1992-м, если титул взял фактически одноногий пилот? Большой Найдж получил идеальное оружие FW14B, которое просто не замечало своих конкурентов. Оставалось решить вопрос с партнером по команде, которого он ликвидировал благодаря психологическим трюкам:
«Риккардо Патрезе сильно накрутил себя, когда я порвал его в квалификации – якобы у меня оказался волшебный болид. Тогда я пошел к боссам команды и попросил поменяться машинами для второй квалификации. Я сказал, что не хочу весь год слышать о том, что у него какое-то там более слабое оборудование. В итоге первый же мой быстрый круг в его машине оказался на 1,75 секунды быстрее, чем его собственный. Больше мы не играли в игры – он снял передо мной шляпу».
Уже рядовые травмы спины и сотрясения мозга после Формулы-1: Индикар и гонки на выносливость
После чемпионства у Мэнселла испортились отношения с Фрэнком Уильямсом. Последний хотел заполучить выдающегося чемпиона, то ли Сенну, то ли Проста, то ли их двоих, и британец оказался не нужен, как и ему – новые политические войны внутри команды.
Без дела Мэнселл сидеть не хотел, вот и подался в Штаты, где с ходу взял чемпионский титул Индикара. Правда, успел угодить в парочку серьезных аварий, что уж точно не должно вас удивлять. Первая такая произошла в Финиксе, в свободной практике Найдж умудрился травмировать спину, когда его авто влетело в стену. Тем не менее, самая страшная авария произошла на 500 милях Индианаполиса.
Массовый завал, на подобии той сцены из кинофильма Такси 2 (признайтесь, вы сразу ее вспомнили), только на американской Кирпичнице, а не в Париже. Деннис Витоло не успел среагировать на замедлившийся пелотон и буквально влетел сзади в авто Мэнселла, аккурат припарковавшись на нем. Вместо обливания молоком на подиуме, Найджел получил душ из горячей охлаждающей жидкости и масла.
Отказавшись от любой медицинской помощи, он ушел домой. Что делать с сотрясением мозга и так знает, помощи не нужно. Но настроение было ни к черту, он оттолкнул оператора, который хотел задать ему пару вопросов, со словами: «Спроси лучше у Витоло».
Почти двадцать лет спустя, в 2010 году Биг Найдж решил принять участие в 24 часах Ле-Мана, притом разделив экипаж со своими двумя сыновьями. По мнению ВВС, подобное случилось впервые в истории гонок на выносливость. Жаль, но гоночный марафон для семейства продолжилась каких-то пять кругов – очередная жуткая авария.
У Мэнселла диагностировали очередной сильный ушиб мозга. Вот только на этот раз, когда он пришел в себя, не смог даже узнать никого рядом. Память на лица вернулась со временем, но проблема с речью – не мог связную изъясняться – долго не уходила: «Я нес какую-то тарабарщину и чуть не сгорел со стыда. Мы старались это не афишировать. Не хочется, чтобы люди знали, что ты стал овощем». В своей последней биографии, пилот называл это время самым тяжелым в своей жизни. Ситуацию поправить удалось, что интересно, с помощью фокусов, Найджел таким образом начал тренировать память.
Вот такой он, Найджел Мэнселл и история его травм. Для одних он усатый мужик, который падал в обморок на трассе, глох на финальном круге казалось победного Гран-при, вечно носил статус второго пилота в команде, исключительно благодаря силе болида взял единственный свой чемпионский титул и угождал в аварии чаще, чем побеждал в гонках. Но для других – это пилот с большой буквы, страсть к гонкам и упорство которого заставляла закрывать глаза на травму любой тяжести, снова и снова садиться за руль болида Формулы-1 и входить в опасные повороты на сумасшедшей скорости.
В конце концов, если вы считаете Сенну, Проста, Вильнева, Росберга и прочих пилотов 1980-х одними из лучших в истории, как в их ряд не ставить пилота, который успешно им противостоял, попутно сражаясь и на личном медицинском фронте? Остается только жалеть, что он попал в Большие призы лишь в 27 лет. В противном случае, мы б получили шанс увидеть еще с десяток сезонов невероятной борьбы мастера своего дела на трассе.
Ну и пару-тройку сногсшибательных аварий. Куда же без них.
