«Он просто ударил меня по голове и смотрел, как я буду реагировать». Самый страшный человек в истории баскетбола
Кирилл Свиридов – о Джоне Брискере.
Кирилл Свиридов – о Джоне Брискере.
– Джон, ты кого ищешь?
– Джека Долфа.
– А зачем тебе комиссионер?
– Хочу выбить из него деньги за игру.
1971. Матч всех звезд АБА.
Подтрибунные помещения Greensboro Coliseum оказались еще теснее, чем этот мир: начальник АБА, проходящий мимо с важным видом, тут же был приперт к стене и разом потерял весь апломб.
– Гони 300 баксов.
Долф пытался что-то мямлить в ответ. Джон Брискер был непреклонен:
– Я отыграл матч. За участие мне положено 300 баксов. Го-ни день-ги.
Все, кто когда-либо сталкивался с Брискером, дают подозрительно однообразное описание его убедительного вида: примерно так выглядел человек, готовый в любой момент залезть в сумку, вытащить оттуда оружие и использовать его по назначению, а в проникновенном взгляде чудились самые разные травмоопасные последствия. Хотя ничего страшного вроде бы не было: обычный боксер-тяжеловес, гора мышц.
Долф вытащил кошелек, отсчитал три сотни и протянул Брискеру. К 1971-му тому уже не приходилось прилагать дополнительные усилия: репутация самого страшного человека в обеих лигах убедительно действовала даже на тех, кто не сталкивался с ним близко.
***
Главное отличие АБА от НБА состояло в новаторском подходе к селекции: в тренировочный лагерь клубы приглашали всех подряд: в залах набивалось по 200-300 претендентов, которые всеми правдами и неправдами пытались отстоять свое право на место в составе. Профессиональных баскетболистов среди них не набиралось и на одну команду, так что шансы были всегда. На таких импровизированных смотрах талантов тренеры постепенно отсеивали всех лишних и формировали костяк будущей команды – процедура происходила заново перед стартом каждого сезона.
Подобная открытость лиги пусть и выглядела абсолютно непрофессионально, но подразумевала по тем временам неожиданные сюрпризы: никем не задрафтованный (вернее, задрафтованный при крайне сомнительных обстоятельствах в 13-м раунде «Филадельфией» – при том, что всего раундов было 12) Брискер в первый же год претендовал на место лучшего новичка, а затем превратился в одну из звезд и вскоре перебрался в НБА.
Игровые достоинства Брискера были хорошо заметны: у него были стабильный бросок с дистанции, медвежья хватка при борьбе на щите, редко встречающаяся у игроков ростом 1,95, разносторонние атакующие навыки и 100 килограммов чистой мускулатуры, делающей реальными все его начинания. Брискер любил обыгрывать один в один и был неудержим, особенно в лиге, где мало кто утруждал себя защитой – он был слишком мощным и слишком быстрым. Его средние показатели в АБА составляли 26,1 очка, 8,1 подбора, 2,7 передачи. Да и в «клатче» смотрелся так, как и должен звездный игрок. Даже в конце карьеры, уже в «Соникс», он не потерял этого «чувства последнего броска»: как-то Брискера наказали за пропуск утренней тренировки и держали на скамейке на протяжении всего матча, но на последних секундах он попросился в игру и решил исход на последних секундах.
Но как только он проник в лигу и освоился, проявила себя и ее одна характерная черта, оттенившая все баскетбольные навыки: Брискера начали бояться так сильно, что как-то он набрал за игру 56 очков и при этом ни разу не вышел на линию штрафных. Как говорили тогда, «перед ним расступаются, словно воды Красного моря перед Моисеем».
АБА – место, где себя комфортно чувствовали самые неординарные таланты. Здесь звездой считался Джабали Уоррен – человек, который буквально порвал на одноклубнике трусы: они были сделаны из хлопка, а черные расисты трепетно относятся к материалу, неразрывно связанному с историей работорговли. Здесь зажигал Марвин Барнс, перетянувший одноклубника монтировкой и выдававший невероятную статистику, несмотря на наркотики, алкоголь и обильные фастфудные пиршества прямо перед выходом на поляну. Здесь у команд были полноценные тафгаи в стиле хоккея: им платили главным образом за защиту звезд и участие в потасовках, на которые в 70-е смотрели сквозь пальцы. Чтобы кого-то напугать на таком фоне, нужно было произвести особенное впечатление.
Брискеру это удавалось.
Стандартное взаимодействие с соперниками выглядело так:
«В первый раз, когда я вышел против Брискера, он повернулся и врезал мне в челюсть. Вообще без какой бы то ни было причины. Он просто ударил меня по голове, стоял и смотрел, как я буду на это реагировать. Я не стал ничего делать, так он меня напугал» (Билл Найт).
Он лупил соперников – судьи замечали только тогда, когда те рисковали ответить. Что происходило крайне редко.
Он намеренно всегда выбирал жертв среди «больших», что еще больше преумножало его славу.
Он пугал собственных одноклубников – и тем, что не стеснялся бить и их (иногда прямо в раздевалке по ходу матча), и тем, что его чувствительная психика легко находила в любом невинном замечании персональный вызов и сразу же тянулась к оружию.
Он портил жизнь тем, кого рассматривал в качестве конкурента на место в составе.
И да, он приносил заряженный пистолет на тренировку.
Едва ли не самая знаменитая история, демонстрирующая пылкий темперамент Брискера, произошла в тренировочном лагере команды. Для защиты против его силовых проходов тренеры «Питтсбурга» специально пригласили бывшего профессионального футболиста и попросили его действовать пожестче (говорили, что партнеры не слишком охотно защищаются, зная, чем это все может обернуться). После грубого приема в начале игры оба сцепились не на шутку, и разорвать их смог лишь взаимный компромисс:
– Черт с тобой, я иду за пушкой, – сказал футболист.
– Раз ты идешь за пушкой, то я иду за своей пушкой, – ответил Брискер.
После того как они разбежались в разные стороны, тренеры предпочли отменить тренировку.
Постепенно причины того, что Брискер раскрылся лишь в падкой на любые дикости АБА, начали проясняться. Его изгнали из университетской команды за нарушения режима, потасовки и конфликты с тренером – тогда из баскетболиста он переквалифицировался в музыканта и променял баскетбольный мяч на тубу. Детство на уличных площадках Детройта не столько закалило характер, сколько предопределило его жизненную философию: Брискер сформулировал для себя идеалы уличного бандита и неизменно следовал им далеко за пределами родного Мичигана. Еще в Детройте он серьезно занимался боксом в том же клубе, где начинал Джо Луис. В АБА же не только демонстрировал умения и заслужил титул баскетбольного «чемпиона в тяжелом весе», но и не делал тайны из любви к огнестрельному оружию. И жизненные перемены, и относительная финансовая стабильность нисколько на него не влияли: в отличие от остальных, Брискер не был баскетболистом с трудным прошлым и посттравматическим синдромом, он сам скорее воспринимал себя как гангстера, плохого парня, идущего напролом. Баскетбол был лишь небольшим этапом в этой насыщенной жизни и сделал историю Брискера публичной, но изменить его не мог.
И все то, что так смаковали баскетбольные болельщики, непременно проявлялось и за пределами площадки.
Осенью 71-го Брискер с девушкой посетил домашний матч «Пайратс». После игры он занял чужое такси и отказывался вылезать, несмотря на громогласное изъявление претензий. Так как гражданин упорствовал, выйти все же пришлось: Брискер настучал по голове сначала незадачливому претенденту, а потом еще и так неплохо потолкался с тремя полицейскими, бросившимися тому на выручку, что двое из них были госпитализированы, а он сам арестован за хулиганство и сопротивление при аресте.
***
В 70-м в АБА появился Уэнделл Лэднер, телохранитель Дэна Иссела, а затем и Джулиуса Ирвинга. Первые два матча в карьере он выиграл нокаутом, в третьем его ждал Брискер, который еще перед игрой объявил о своих намерениях одноклубникам Лэднера.
– Я слышал, у вас появился какой-то серьезный белый парень?
– Лэднер может постоять за себя. На твоем месте я бы не стал с ним связываться.
– Посмотрим сегодня, на что он способен.
Брискер бросал почти каждый раз, когда ему отдавали мяч, только бы побыстрее выбить статусную тридцатку. Как только это произошло, он решил, что время для баскетбола закончилось и нужно приниматься за большие ответственные дела.
Удар локтем – Лэднер сделал вид, что не обратил внимания и побежал на другую сторону площадки.
Еще удар локтем – Лэндер взбесился и кинулся на обидчика.
Короткий и ожесточенный обмен ударами не выявил победителя. В следующем матче между их командами Брискер избежал прелюдий и ввязался в потасовку прямо после спорного. После пары «ничьих» с не менее знаменитым в АБА тафгаем он понял, что в ограниченном промежутке времени ему такого здорового парня не завалить.
Джон Брискер время от времени продолжал выдавать эпизоды, дополняющие его легенду. Один из самых знаменитых имел место в матче с «Денвером» – сразу же после стартового спорного Брискер уложил на паркет Арса Беккера ударом локтем. Хотя противник долго не приходил в сознание, разъяренный Брискер трижды пытался вернуться на паркет, чтобы добить его, и в итоге был заперт в раздевалке с привлечением полицейских.
Но постепенно АБА приспособилась к варварским выходкам Брискера.
Например, на матчи в Солт-Лейк-Сити специально приглашали несколько профессиональных боксеров и усаживали их на первом ряду. Акция под официальным названием «Вечер устрашения Джона Брискера» практически помогла: Брискер держал себя в руках в той конкретной игре. Правда, в следующей выбил зубы одному из игроков «Юты».
Тренер «Далласа» Том Ниссок и вовсе воспользовался финансовой помощью владельца клубу и объявил награду тому игроку, который уложит Брискера на паркет. Первая проба произошла уже во время спорного броска: пока судьи смотрели на мяч, вызвавшийся заработать 500 долларов запасной «Далласа» Ленни Чеппелл вырубил соперника прежде, чем кто-либо успел сообразить. Тактика доказала жизнеспособность и стала традицией: финансовые бонусы помогали преодолевать страх.
Все эти маневры Брискера нисколько не обижали. Скорее, льстили его самолюбию.
Боссы АБА быстро поняли, что ввязались в конкуренцию, которую им не потянуть, а потому стремились монетизировать все, что хоть как-то выделялось на общем фоне. Именно в этой лиге родилась большая часть элементов, уже в наше время связанных с популярностью баскетбола: акцент на данках, трехочковые, группы поддержки, агрессивный маркетинг… Привлекать людей на трибуны пытались, и активно эксплуатируя психологические особенности Брискера: из не очень красивых историй о кулачных историях и использовании пистолета в качестве аргумента для душевной беседы родилась знаменитая рекламная картинка, превращающего главного терминатора АБА в заманчивого киногероя.
***
Настоящим киногероем Брискер стал уже после перехода в «Сиэтл».
В АБА он провел лишь три года: показывал впечатляющую статистику, ездил на Матчи всех звезд, активно боксировал и наводил страх на всех, кто ему не нравился.
Три года в «Соникс» вышли мучительными. И динамика усиливающейся неадекватности, и наркотики привели к тому, что Брискер оказался настолько неуправляем, что не мог контролировать сам себя. Для НБА, лиги, гораздо более строгой, отдающей предпочтение не всему удивительному, а только тому, что помогает побеждать, он и так был слишком разносторонней личностью, а после полной потери берегов его связывали с «Соникс» лишь контрактные обязательства. Когда главным тренером «Сиэтла» стал Билл Расселл, Брискера отодвинули так далеко, как только можно: сначала на дальний конец лавки, затем в прототипы современной D-лиги, где он должен был работать над игрой в защите, а также над собой, развивать ответственность, чувство долга и дисциплинированность.
Результат такой работы проявился в уродливой форме. На тренировке после возвращения Брискер вновь потерял себя и на прощанье выбил партнеру Джоби Райту четыре зуба, одновременно сломав ему и челюсть и карьеру.
Перед сезоном-75/76 владелец «Соникс» Сэм Шульман решил отчислить Брискера, объяснив это негативным влиянием на команду.
Брискер ушел из баскетбола на пике. Его образ, все более обраставший полузабавными, полупугающими анекдотами, окончательно сформировался: он превратился в афронационалиста, самостоятельно мастерил себе дашики, традиционные африканские одеяния, много читал об африканской культуре, повторял мантры про величие черной расы, параллельно с баскетболом начал заниматься бизнесом, причем довольно сомнительным, «черным бизнесом черных людей». В общем, вырос из хулигана с улиц Детройта в авантюриста международных масштабов.
Чем могла закончиться все эта история, было непонятно, но такого не ждал никто.
В один прекрасный день Джон Брискер попросту исчез. Навсегда.
Последний раз он вышел на связь в апреле 78-го, когда звонил жене из Кампалы. Брискер присутствовал при дворе местного диктатора Иди Амина в непонятном качестве: по одним данным, он приехал в Уганду в качестве наемника, по другим – получил приглашение погостить в статусе знаменитости (Амин любил не только мучить людей, но и баскетбол), семье же он сказал, что отправляется в Африку по делам «эспорта-импорта». В 79-м Амин был свергнут, и дальнейшие приключения бывшего баскетболиста окончательно перешли в легендарную плоскость. Некоторые убеждены, что Брискер погиб тогда же и был расстрелян мятежниками – или еще раньше, самим Амином. Другие призывают искать следы смерти за пределами Уганды: как раз в ноябре 78-го в Гайане Джим Джонс устроил «революционное самоубийство», отравив цианидом около тысячи человек, включая полсотни иностранцев. Естественно, есть и те, кто верит, что Брискер на самом деле жив и лишь удачно использовал все эти обстоятельства, чтобы начать жизнь с чистого листа и избавиться то ли от кредиторов, то ли от бандитов, то ли от федералов, то ли от семьи, то ли от всего сразу.
Никаких следов так и не было найдено. В 85-м Брискера официально объявили умершим.
Фото: Gettyimages.ru/Vernon Biever/NBAE
