Первое интервью Ломаченко после Накатани. О реванше с Лопесом, хейтерах и будущем
Главное – украинец очень голодный к победам и мотивирован
Главное – украинец очень голоден к победам и мотивирован.
Украинский боксер Василий Ломаченко дал большое интервью для ютуб-канала LOMA Official TV, в котором поделился эмоциями от победы над Масайоши Накатани в июне, а также рассказал о планах на будущее.
«Бой с Накатани – стратегический шаг, чтобы выдернуть Лопеса»
– Ты доволен соперником?
– Да, конечно, доволен. Выбор был очевиден. Выбор был остановлен на нем, потому что с ним боксировал Лопес, и мне нужно было выдергивать Теофимо. Мне необходимо было любыми честными способами заставить их команду выйти на реванш. В нашем случае это был стратегический шаг.
– Твои фанаты поделились на два лагеря перед боем с Накатани: это или «возвращение», или «перезагрузка».
– Давайте будем разделять: перезагрузка – это американский маркетинг. А возвращение – это фанаты, эксперты и любители моего бокса. Они для себя решили, что это так.
Для меня это продолжение. Я никуда не уходил, ни с чем не заканчивал. Для меня это было продолжение моей боксерской карьеры.
– Прошел бой с Лопесом и ты сказал, что примерно через месяц захотелось как можно скорее вернуться. Когда вы сели с отцом и поговорили о будущем: сразу или, возможно, подождали, пока залечится плечо?
– Сразу. Мы понимали, что нам нужно двигаться дальше и нам нужен соперник. Сели рассматривать возможные варианты и остановились на Накатани.
– Разговоры с Анатолием Николаевичем как-то разделяются: это разговор с тренером, а это разговор с отцом?
– Нет. У меня один человек – отец. Неважно где это будет: в зале, дома, на прогулке. Я всегда разговариваю с отцом.
«В плане боксерского IQ Накатани не заставил меня широко думать»
– Спарринг-партнеры, которые приезжают на спарринги. Они же деньги за это зарабатывают. Ты доволен их самоотдачей?
– С нашей стороны просьба была одна – отсмотреть поединки Накатани и максимально боксировать в его стиле. Понятно, что на 100% не получается, но они старались наносить те удары, которые наносит Накатани. Но в тот момент, когда уставали, они забывали о нем и возвращались в свои тела, можно так сказать.
– Нет претензий к тому, как они отработали? Есть же молодые ребята, которые хотят стать чемпионами мира и могут в спаррингах чуть-чуть отходить, беречь себя.
– А меня это устраивало, ведь стиль Накатани выжидающий. Те бои, которые я смотрел, он был контровиком. За счет антропометрии он вытягивает на себя и там за счет длины рук атакует. Эти ребята делали то же самое. Где-то осторожничали, но мне это шло на пользу. Если бы они шли вперед, доказывать самим себе, что они что-то стоят, мне бы это не совсем подходило. Накатани так не боксировал.
– Насколько тяжело с огромными ребятами?
– Сложность – подойти, ударить и уйти невредимым. Это в три раза больше работы, чем оппоненту. Это как летят снаряды, ты должен от них увернуться, нанести самому удар и уйти. А там же еще удары летят дополнительные. Это сложно. В данном случае нужно использовать свои преимущества: скорость, реакция и скорость принятия решений.
– Все говорили о том, что это твой самый большой соперник, с самым большим размахом рук. После тренировочного лагеря ты был полностью готов к габаритам?
- Да, конечно. Единственное, я был уверен в том, что это будут полные 12 раундов. Накатани очень терпеливый
– Мое мнение, с которым ты часто споришь – бой с Накатани самый агрессивный в твоей карьере.
– А как насчет Рассела?
– Нет, не так. Мне даже говорили перед эфиром, чтобы я не говорил: «Вася прогревает двигатель». Вот в этом поединке ты не прогревался.
– Каждый боксирует так, как ему позволяет соперник. В плане боксерского IQ он не заставил меня широко думать. Я очень быстро понял, что он будет делать. Как на рыбалке – он кушал все, что я даю. Ты подкармливаешь, подкармливаешь, подкармливаешь, бросаешь приманку, а потом кидаешь наживку и он ее берет в самом конце.
– В конце первого раунда ты ему так пробил, что он аж голову отбросил назад. Не каждый твой бой вспомню, где ты так акцентированно пробивал.
– Я не был уверен в других боксерах, что, если я вот так выброшу удар, меня на него не поймают. Мне нужно было время, чтобы понять, что и как он будет делать, на какой дистанции, в каком моменте он будет бить. С Накатани так получилось, что я чуть быстрее понял и прочувствовал его.
– Про будущее после боя с Накатани. Путь один?
– Философский вопрос. Путь один, а вот результат и окончание могут быть разными. Первое – Лопес, второе – неизвестность. Пока есть только устные договоренности о том, что этот поединок состоится. Никакой даты, никакой конкретики нет вообще.
«Сегодня я самый большой вариант для Лопесов, чтобы заработать денег»
– Лопес-старший был на бое. В чем-то ты и для них боксировал в этот вечер, вкладывался в эти удары, где-то представлял вместо Накатани Лопеса?
– Абсолютно не было такого. Я не знал, что он есть, и о них вообще не думал.
– Лопес-старший после поединка начал бегать везде, влезать в кадр. Боб Арум тогда сказал фразу: «Василий вашей семье в этот вечер заработал очень много денег». В этот момент стало понятно, что дело идет к реваншу, и это интересно Аруму.
– Вот тебе Лопесы во всей красе. Сегодня надо говорить это, мы будем говорить это. Направление ветра поменялось, давайте будем говорить то. Они не скрывают этого и открыто говорят, что пришли в бокс зарабатывать. Им нужны деньги. Сегодня я самый большой вариант для них, чтобы заработать денег.
– Новость о том, что Теофимо переподписал контракт и у него 2 октября PPV. Это должен был быть ваш бой?
– Да. На октябрь должен был быть наш бой, но из-за коронавируса перенесли поединок с Камбососом на 11 сентября. Соответственно, бой 2 октября не состоится. Думаю, более реальная дата – декабрь.
– Для твоего наследия важно, чтобы был соперником Лопес?
– В карьере? Конечно. Очень хотелось бы, но, к сожалению, это не от меня зависит.
– Что говорил Боб Арум о будущем?
– Мы сейчас ждем Лопеса, как он отбоксирует. Я, в свою очередь, продолжаю поддерживать себя в форме. Может быть, мы проведем еще один поединок, чтобы не было простоя.
– Все стороны заинтересованы в реванше, но перед этим у Лопеса в сентябре свой бой. Получается так, что болельщикам Ломаченко нужно поддерживать Лопеса, чтобы состоялся ваш реванш.
– Да, так и есть. Конечно, теперь я болею за него, хочу, чтобы он победил. Я переживаю, чтобы он выиграл этот поединок и закончил его здоровым, целым, невредимым. Это нужно, чтобы все прошло в удобные для нас сроки.
«Сейчас у меня такое же желание, как и в 2007 году, когда я готовился к Олимпийским Играм после поражения»
– Хэйтеры – это хорошо или плохо?
– Наверное, хорошо. Это именно та команда, которая тебя мотивирует
– Ты им никогда не отвечаешь. Иногда просто пишут такое, что там 90 процентов неправды.
– А кому доказывать? Оправдываться? Объясняться? Умный, образованный человек никогда не будет доверять словам, которые говорит кто-то. Для того, чтобы человек поверил, нужно предоставить факт.
– Ну неправдивая информация злит.
– Поначалу да, конечно. Я уже говорил – нужно вовремя уметь остановиться. Когда у тебя пластинка заедает, одно и то же говоришь, люди начинают на тебя чуть-чуть по-другому смотреть и воспринимать.
Я бы сейчас хотел поговорить не о хейтерах, а о подрастающем поколении, которое смотрит на меня, на Сашу Усика, смотрели на Кличко, Шевченко, Сергея Бубку. Смотрели, как спортсмен за пределами спорта должен оставаться человеком. Сегодня у нас много всяких гадостей показывают, разрешают говорить.
Я начал об этом думал, когда у самого появились дети и они начали расти. Эта вся гадость и нечесть начала их забирать. Я тогда начал понимать, что это плохо и нужно своим примером показывать им каким должен быть человек. Мы должны быть хорошим примером для них.
Есть плохой пример – это самый простой путь, который понятен для них. А вот быть спортсменом высокого класса и оставаться скромным человеком – здесь нужно трудиться над этим.
– У тебя дети уже взрослые. До них же тоже долетает этот кусочек, что папу хейтят.
– Я не знаю. Если говорить о дочке, у нее нет телефона, она не сидит, не читает об этом. А если говорить о сыне, наверное, он знает, но ни разу, кстати, не подходил ко мне с этим вопросом.
Единственный раз это было в школе, с него «тащились»: «Твой папа проиграл». Он пришел ко мне, рассказал, я посадил его, объяснил, что это нормально. Это же правда, я же проиграл. То, что с этого нельзя смеяться, это неправильно, вот пример того, как нельзя делать. Ты не просто объяснил, а примером показал. Ему же неприятно было.
Поэтому, если в будущем он будет применять такие приемы, это будет неприятно какому-то другому человеку. Тогда он поймет, это начнет откладываться, что это плохо, это неправильно и не красиво.
– Нет ли ощущения, что ты привык к легкому весу? Все всегда говорят, что ты маленький для этого дивизиона.
– Так вот это мне и нравится. Это то, о чем мы говорили о хейтерах, о людях, которые не верят, что ты можешь это сделать. Есть история о двух лягушках. Две лягушки собрались прыгать на высокую гору. Начали прыгать, а снизу другие животные говорят: «Там высоко, куда вы собрались?»
Те четверть пропрыгали, а животные внизу кричат: «Да останавливайтесь, куда вы прыгаете?». Одна остановилась и вернулась, вторая продолжала прыгать. Вслед ей кричали все то же самое, но она допрыгала до этой горы. Знаешь почему? Она была глухая.
То, что невозможно для других людей, не означает, что это невозможно для тебя. Поэтому, если ты поставил цель, можешь снести все на своем пути. Да, мне комфортнее в 59 кг. Да, у меня там есть преимущество, да и бои там, в принципе, поярче были бы, если так сравнить. Но очень много кто говорит: «Та заканчивай, спускайся в 59 кг». В данный момент я глухая лягушка.
– Уходить из бокса нужно в статусе абсолютного чемпиона?
– Нет. В моей истории – нет. Я не думал о том, как я буду уходить. Говорить сейчас об этом я не хотел бы. Я только не могу понять, почему мне задают вопрос об этом? Здесь задают, в Штатах задавали.
– Хорошо. Во сколько нужно уходить из бокса?
– Когда ты чувствуешь, что уже не хочешь это делать. Вот тогда нужно уходить из бокса, как и из любого другого вида спорта.
– Думаю, тебе начали задавать этот вопрос из-за травм, а не из-за возраста.
– Вот, значит, я так и отвечу: если буду здоров, буду боксировать. Как только пропадет и здоровье, и желание – я закончу.
– Насколько хватит еще желания тренироваться точно так же, как в 18 лет, в 25 лет?
– Сейчас у меня такое же желание, как и в 2007 году, когда я готовился к Олимпийским играм после поражения. Я никогда не приезжал после профи-поединка и на следующие 2-3 дня бежал кросс. У меня никогда такого не было, я всегда на месяц отключался от бокса. Сейчас я прилетел и сразу же начал бежать.
У меня большая мотивация, огромное желание.
Фото: ESPN / Top Rank
