Суркис три часа говорил с Гордоном: о Луческу и Лобановском, Леоненко, Сабо, Шевченко и мечте
О книгах
Президент «Динамо» Игорь Суркис дал огромное интервью известному журналисту Дмитрию Гордону – оно длилось почти три часа. Поговорили о возвращении и смерти Лобановского, приглашении Луческу, успехах Шевченко, обидах на Сабо и Леоненко, отношениях с Ахметовым и о том, продаст ли он кому-то клуб.
Выбрали для вас действительно самое интересное.
О книгах
Мама была учителем русского языка и литературы. Потом ее работа была связана с книгами. Тогда на книги дефицит был – у нас была великолепная библиотека. Она работала старшим товароведом на «Киевкниготорг», потом замдиректора базы. В нашем дома всегда были самые лучшие книги. И по сей день.
Отец переехал ко мне, когда мамы не стало, и подарил библиотеку базе «Динамо». И я наблюдаю, что многие ребята читают, берут книги, интересуются.
Когда мне было уже лет 7-8, и мы ходили к кому-то на день рождения, и родители дарили книгу, так это воспринималось больше, чем сегодня часы подарить или ручку. Люди воспринимали, читали, может не было чего-то другого – сегодня есть интернет.
О Григории Суркисе
Григорий – более сентиментальный, более мягкий. Он любит руководить, чтобы все было так, как он видит. В этом ничего плохого нет. Должен быть порядок – сын должен проснуться и не может открыть телефон, пока не почистит зубы. Парень хочет стать футболистом – он вырабатывает в нем дисциплину. Григорий – очень системный. В отличие от меня.
Мы не дрались в детстве, это было бы нечестно – он старше. Он мог ругать. Мне не было еще 18, я угнал у него машину, на перекрестке ударил. Он меня наказал очень легко – отвез меня на СТО на Борщаговку, там я 3 дня машину ремонтировал – он все оплатил. Мне было лет 16.
О кумирах
– Я обожал смотреть на игру Мунтяна. Благодаря своему дедушке была возможность зайти во внутренний дворик на «Центральном стадионе». У меня была мечта – дотронуться до Мунтяна. А сейчас я работаю с ним в офисе.
Настоящий динамовец, патриот, никогда не предаст, он будет с тобой до конца, и, поверьте мне, я с ним тоже буду до конца.
Еще Биба. Команду я помню четко – Колотов, Буряк, Веремеев, Мунтян. Я помню эту команду – это была великая команда.
– Рудаков, Трошкин, Решко, Фоменко, Матвиенко, Онищенко, Блохин. А лучше ее не было, правда?
– Думаю, они и сейчас бы громили всю Европу. Это была команда, о которой можно только мечтать, но всему свое время. Если мы замеряем скорости той команды и сегодня – наверно, результаты будут разные. Сегодня компьютеры, все, кому не лень, пишут отчеты – сколько кто пробежал. Тогда это было в новинку.
Это ввели Базилевич, Лобановский. Когда Лобановский пришел, то говорил: «Я же не буду ругаться с футболистами – плохо они сыграли или хорошо. Мы вот вывесим тактико-тактические действия – сколько должен нападающий, защитник, вратарь». Вот оно и висит. Был у нас такой футболист – Валик Буткевич, он первым делом забегал: «Сколько я сделал?» – и это его больше всего интересовало. Если он попадал в эти рамки – все, к нему не было вопросов, он был очень доволен.
Как стал президентом «Динамо»
Я всячески этому сопротивлялся, потому что понимал, какая ответственность лежит. Это не менее ответственно, чем быть одним из 450 депутатов. Если бы какой-то клуб пришлось поднимать с низов, не получилось – ну и не получилось. А «Динамо» – легендарный клуб, визитная карточка Украины. От этого клуба и по сей день требуют только побед.
Это было очень тяжелое решение. Когда мой брат пошел в политику, в парламент, он на тот момент был президентом клуба. Он сказал мне: «Слушай, если не ты, то кто?» Мы за это взялись. Мы в свое время просто спасли «Динамо». «Динамо» уже не было бы, говорю с полной ответственностью.
У меня была интересная работа, я занимался бизнесом. Брат принял решение, правильное или нет, пойти в политику. Потихоньку он сказал, чтобы я стал контролировать, смотрел. Я втянулся по одной причине – в 1996-м пришел Лобановский. Если бы не Лобановский, я был бы рядом, помогал финансировать команду, но не бросил бы все и не поглотился бы полностью.
О самом памятном матче
Счастливый был тот, когда мы в этом году попали в Лигу чемпионов. Счастливый был, когда мы попали в Лигу чемпионов, проигрывая 0:2 «Брондбю» – Шацких и Гусев забили (скорее всего, имеется ввиду матч против «Ольборга» в 1999-м с голами Гусина и Шацких – прим.).
Счастливый матч был, когда мы обыграли «Спартак» в Москве – тогда начался конфликт между Россией и Грузией, и мне охранник дал трубку, и президент звонит – поднимаю трубку слышу голос Виктора Ющенко, то для меня было удивительно. На украинском языке: «Шановні, я вас цьомкаю, я вас люблю, я вас поважаю, тихенько додому».
Все, я поблагодарил и думаю, а почему «тихенько»? Он как политик видел, что там началась какая-то история, и мы «Спартак» обыграли 4:1. Ответная игра в Киеве, меня все так же колбасит, потому что это уже исторически у меня как у болельщика, потому что «Спартак» – это красная тряпка. Наши фаны вывесили баннер на грузинском языке, и тогдашний министр иностранных дел спросил, что там написано. Я сказал, что не понимаю, меня колбасит, колотит, министр снова подбегает, а там Резо (Чохонелидзе – прим.) сидит и не отвечает – видно, не видит или не может перевести. В третий раз подбегает, говорю: «Написано, что «Динамо» с грузинским народом». Виктор Ющенко говорит: «Во», – это я от себя сказал, чтобы дали мне смотреть. Что там написано было, я по сей день не знаю. Выиграли тот матч – это была огромная радость – Украина победила Россию.
Мы очень радовались голу Шевченко в Москве . Четко помню, как зашел теперешний президент России в расстроенных чувствах – вот такие надо делать расстройства, а не все остальное.
Самый несчастливый, самый трагический – это полуфинал Лиги чемпионов 1999 года. Выигрывая по ходу 2:0, на последних секундах забили нам мяч, Саша (Шовковский – прим.) ошибся. Потом команда вышла – 2 выхода один-на-один Косовского, Белькевич. Мы вели 3:1 и 3:3 сыграли и очень достойно в Мюнхене – мой товарищ пытался меня успокоить, я был очень расстроен – не было значения, болельщик я или президент. Он меня спросил: «На каком мы сейчас месте?» – но какой он услышал ответ, вы не можете представить. Вот это самый трагический матч.
В мое президентство – очень интересный был полуфинал с двух матчей с «Шахтером» в 2009 году, мы точно могли не проиграть и пройти дальше. У нас был тогда топовый тренер – Семин, но удача была на стороне «Шахтера». Но только представьте – на сегодня мы только мечтать об этом можем. На матч в Киеве 300 тысяч заявок было, в Донецке – аншлаг.
О Милевском и Алиеве
Алиева я штрафовал. Просто штрафовал, никогда с ним не вступал ни в какие конфликты. Алиев и Милевский – это были мегаталантливые футболисты. Если Милевский в свои 36 лет не бросил футбол, то у него здоровья... Может, он мало пил, курил, он должен ответить на этот вопрос.
Но когда мне рассказывают, что перед финалом Кубка Украины, Алиев и Милевский находятся в заведении не в кондиции, то как я должен к ним относиться? Должен их штрафовать.
Когда пришел Семин, ему удалось их привести на какое-то время в порядок, они феерили, здорово играли, команда играла. Они были очень важными футболистами. Один играл второго нападающего, второй – с сумасшедшим ударом. Алиева мы продали в «Локомотив», а когда Семин вернулся, он опять захотел его видеть. Но это уже был другой Алиев.
О лучших игроках «Динамо» за его президентство
По долгожительству – Саша Шовковский. Никогда не ныл, патриот клуба, не имеет значения, где он сейчас работает. Он – вратарь, но я говорю откровенно – по нему не поступали предложения, может, все понимали, что это будет очень дорогостоящий трансфер, но он честно отработал все годы свои. У него было достаточно травм, переживаний, он – настоящий патриот команды. Я даже Михайлову говорю: «Слушай, вообще у тебя жизнь – лафа. Одного вратаря подготовил и 20 лет кайфуешь – и к тебе нет ни одного вопроса».
Также, царство ему небесное, в его игру я был влюблен – Валик Белькевич. Из таких ребят – Юра Калитвинцев, Виталик Косовский с его сумасшедшей скоростью, пара центральных защитников – Головко, Дмитрулин Юра, Ващук, Каладзе, которого мы взяли ребенком и довели до уровня «Милана», Гусин. Как не вспомнить великих нападающих – Шевченко, Ребров, потом Шацких.
Об Андрее Шевченко
Шевченко в свои молодые годы – это топ-нападающий. Он бы и сегодня был бы топом, в это время. Хотя футбол развивается. Шевченко ничем не уступал бы таким нападающим, как Суарес, Левандовски. Это футболист-гол, только смотря в какой команде он играет.
Если на него играли в «Милане», то он – топ. В моем понимании – он топ
О возможном приглашении Шевченко в «Динамо»
Никогда не говори никогда. То, что он делает со сборной… Шевченко – это топ-уровень как футболиста. Если он опустится в своих результатах со сборной ниже своего уровня, то это уже будет не Шевченко.
Что мне нравится в нем: он не живет былыми заслугами, а идет в ногу со временем. Я с огромным отношением к нему отношусь и все прекрасно понимаю, что происходит. Но он действительно делает хорошую работу. Ну говорят, вот он там взял тренера, туда-сюда – надо уметь взять тренера, потому что последнее слово за главным.
Он мечтает или, может, не хочет работать в «Динамо» – мы это не обсуждали, было бы некорректно поднимать эту тему, пока он возглавляет сборную. Оценка его работы будет после чемпионата Европы, и востребован ли он будет. Если сборная выступит удачно: выйдет из группы – 4+, продвинется дальше – 5, и дальше по накопительной. Может, он мечтает работать в «Челси» или в «Милане».
О Викторе Леоненко и матче со «Спартаком» в 1994-м
При Лобановском у нас был такой великий нападающий Витя Леоненко… Я помню, Витя после тренировки в автобус заходит, а я в автобусе, сидят Шевченко, Ребров, и великий заходит и говорит: «Так, вы между собой решите, кто будет играть, – Витя вернулся». Лобан это услышал, поставил Витю в центр на товарищескую игру – 2:2 мы сыграли, он забил 2 мяча, больше мы на поле Витю не видели. Для Лобановского было неважно, какой он футболист.
Леоненко на многих каналах – эксперт известный с котами, если спросить, какой он был футболист – для меня, если бы играл дольше, он был топовым футболистом, топовым нападающим. Он мне напоминает Суареса, Витя мог сыграть на любой позиции – только похвала ему.
Но когда он стал взрослее, мозги надо включать ему, думать, что говорит. Мы все уйдем, оставим какой-то след, а будут вспоминать о его котах. А о человеке надо вспоминать, как о человеке.
Но он был талантливым, он нас спас со «Спартаком». Помните 0:2 со «Спартаком» в перерыве? Кучма сказал: «Динамо» забрать». Представляете, как любил Украину второй президент, который проигрывая «Спартаку» 2:0 такое сказал – ну забрали бы, мы бы, возможно, столько денег бы не потратили в конечном итоге, и, может, благодарили его.
Если включить запись, там показано так – весь стадион, дрожащий мой брат, сзади все правительство. Кобзон пришел и говорит: «Кучма сказал – «Динамо» будет забирать, не может клуб и Украина проигрывать «Спартаку». Говорит Григорию, чтобы сесть – раз, забили гол, он встает, Григорий ему: «Ты что с ума сошел, сядь и не двигайся». После 3:2 такой банкет закатили и не было видно, что Кучма – президент, а мы – простые смертные. Люди переживали. Тогда ж войны не было, а футбол.
О любимчиках
Я очень любил Данило Силву за его профессионализм. Я с ним по сей день переписываюсь. Он хотел вернуться, а я ему: «Тебе 35 лет, куда ты вернешься?» Поработай на трансферном рынке. Кстати, парень – во, хотя у нас бразильцы не очень приживаются.
Огромными профессионалами были Бетао, Гавранчич, Леко, Чернат – я называю легионеров. Тибериу Гиоане – если буду книгу писать, будут самые добрые и теплые слова.
Вукоевич – до мозга костей динамовец. Они попадали в эту атмосферу и ставали частью этого коллектива, понимали, за какой клуб они ирают.
А были такие, которые приезжали просто заработать деньги и просто сбежать – тот же Ленс, которого мы купили за 11 миллионов, продали – за 24. Он рвался назад, лишь бы убежать. Мбокани такой же был футболист.
По дисциплине Клебер был тяжелым, а из наших не было – если не штраф, то пи####я.
О возвращении Лобановского
«Мы проиграли игру осенью 1996-го в Невшателе швейцарцам – тренером был Йожеф Сабо, и после этого он дал интервью (тоже Гордону – прим.), из-за которого мы поругались. Сабо сказал, что всех игроков надо взять и сбросить с моста. Вот придет Лобановский, и мы посмотрим, кто из этой команды неликвидов останется.
Мы едем из Швейцарии расстроенные – мой брат вообще не может разговаривать. В заднем салоне кто-то говорит, что со мной Григорий Спектор хочет поговорить (бывший администратор «Динамо» – прим.). Я подхожу, он говорит: «Ты знаешь, мы на Валерия Васильевича выходили раньше, кассеты ему посылали через Чубарова, но он был не готов. Он в Киеве, попробуйте. Вы в пустую тратите свои деньги. Ты посмотри на своего брата, ты же не хочешь, чтобы он умер раньше времени».
Мы позвонили с Григорием на следующий день. Разговор длился ровно 30 секунд, Лобановский сказал: «Приезжайте». Мы не просто сели, мы бежали в машину. Приехали, а у него серый кот – я не люблю котов. Не потому что они у Леоненко есть, собаки – более-менее.
Мы сели чай пить, Лобановский послушал Григория про философию, развитие клуба, что заложили новую базу, он сказал: «Я вижу, что вы – люди, которые любите клуб, и давайте попробуем». Мы за один день подписали контракт, сумма была смехотворная – никакие не миллионы.
Лобановский собрал команду и сказал: «Мы начнем работать 2 января». Они так посмотрели на него. А мне потом Шевченко и Ребров: «А мы хотели, мы ждали этого, скорее, только скорее – великий вернулся».
И пошло – тесты Купера, а потом в зал – аэробика. Когда был Деметрадзе, подготовка была такая же. Мы сейчас в Эмираты едем, а тогда жили в спартанских условиях – не потому что денег не было, тренер так хотел. Главное ж результат. Деметрадзе сказал: «Я что сюда легкой атлетикой пришел заниматься или в футбол играть?» Такие нагрузки были, Каладзе просто не мог добежать.
О Лобановском-психологе
Представьте, мы играем с греками, мороз – градусов 15, я иду в раздевалку, он ходит-ходит, я ничего не понимаю, он смотрит-смотрит, а потом поворачивается: «Ретузики сняли-ка быстренько», – они как в армии, за секунду. «Теперь вышли и порвали их. Все поняли?» Они вышли, порвали их – 2:0 (матч с «Панатинаикосом» в 1998-м закончился 2:1 – прим.).
Он даже для меня был психологом. Я звоню Григорию, говорю, что все, труба, нужно тебе с ним завтра встретиться поговорить. Утром он звонит: «Игорь Михайлович, поздно спите, в 11 утра жду вас на тренировке». Утром один человек, вечером – другой. Он нас тоже держал в напряжении.
Говорят, пил Лобановский – да никогда он не пил так, чтобы быть в каком-то состоянии. Ну выпьет он 100-150 в самолете, любил человек расслабиться. Нагрузка какая на нем была. Лобановский понимал, каким клубом руководит, потому что он довел его до вершины и не мог, чтобы он опустился ниже.
Строгий? Он – золотой человек. Порядочный, честный, бесхитростный, сколько буду жить – столько буду его помнить. Он шел в ногу со временем.
Никогда не было разборов у меня после игры. Это мне еще говорил Валерий Васильевич Лобановский: «Давайте после побед будем радоваться, поздравлять тренерский штаб, а когда проигрываем – будет анализировать, не давать эмоциям ход, не нарушить моральный климат в команде». Он первым ввел подсчет цифр – проанализировать и потом c теми, кто недовыполнил, в коллективе разбирались.
Последние годы Валерию Васильевичу было тяжело руководить командой – легионеры пришли. Я ему говорю: «Вас же 100% приглашали великие клубы – в Италию, вас хотел видеть «Реал». Почему?»
Он мне говорит: «Вы поймите, если меня не слышат, то, что я говорю, не будет иметь смысла – они должны чувствовать, где я ударение ставлю, где запятую, а где ставлю точку – это должно быть услышано очень громко». Через переводчика невозможно донести, он сказал, что в его возрасте было сложно учить язык. Наши отношения были, как между отцом и сыном – очень теплые. Мы иногда спорили – не сразу, но он мог признать, что где-то ошибался.
О смерти Лобановского
– Я был тогда в Запорожье. Где-то я чувствую свою вину, потому что кто-то ошибся, оставалось 5 минут. Лобановский говорит: «Давай мне Дмитрулина», – а ему Демьяненко: «Васильевич, так 3 минуты осталось». Мы вели 4:2, по моему. «Я сказал, давай мне Дмитрулина», – не помню, его или Несмачного, но по позиции.
Тут подходит игрок, он должен ему что-то сказать, а у него глаза закотились, и я кричу, что идите сюда, срочно. Его как-то привели в чувство, подъехала скорая, его заводят, он говорит: «Я сам», – дошел, и мы начали звонить его профессорам, тогда нам надо было силовыми методами его везти в больницу. Он говорит: «Нет, я полечу в Киев, поеду в больницу или домой, мне все сделают».
Ему надо было сделать укол, который всю воду выводит из организма, тогда, может быть, инсульта бы не было, он не дал: «Как я буду ехать в самолете, мне будет тяжело». Все равно его повезли в больницу, там ему стало плохо – всех академиков, всех врачей, которых только можно было, мы отправили к нему. На какой-то день наступила надежда, что, может, вытянут его. К сожалению, не удалось.
Это была трагедия для меня, для моей семьи. Для меня смерть мамы была самой большой трагедией и Валерия Васильевича.
– На похоронах вы плакали?
- Да, плакал. Поймите, не просто тренера, когда твоего друга ближайшего провожают. Бок-о-бок, начиная с 1996 года по 2001-й мы были неразрывны. Не было дня, чтобы мы не виделись, мы отдыхать вместе ездили. Я ехал не в Монако, а на Кипр, где был Валерий Васильевич. Он был как членом нашей семьи.
– Вы поставили ему прекрасный памятник на Байковом кладбище, памятник перед стадионом «Динамо». Вы сделали все, чтобы увековечить память – стадион им. Лобановского, проспект.
- Надо называть вещи своими именами – это надо поблагодарить Виталия Кличко, откликнулся. Вы знаете, как это долго все делается – денег нет менять таблички, и школа есть под его названием. Так легко нам не было никогда, с проспектом я очень доволен, что это произошло, Виталию мой огромный поклон.
О Йожефе Сабо
– Он хорошим тренером был?
– Смотрите, я страшно не люблю предателей.
– Предал?
– Это он пускай судит. Знаю одну вещь – я по отношению к нему был честен. Я все, что мог в его профессиональной карьере, ему дал. И все, что он будет говорить, – плохое или хорошее – потому что он много раз обманул – это не будет соответствовать действительности.
Я просто приведу один пример. Меня он предал-не предал, мне какая разница? В конечном итоге, как может человек, который был тренером «Динамо» – дружил со мной – сказать о том, что он будет болеть за команду Реброва – «Ференцварош»? Он мог сказать, что будет болеть за Реброва как тренера, но не за команду ж «Ференцеварош» – это было последней каплей.
Я не говорю, что он работает на канале, который, мягко, является недружественным нам – это нормально. Справедливо-несправедливо поливать команду – да ты помоги, встреться, подскажи, если ты такой опытный.
Слова Лобановского знаете? Сабо оставался тренером сборной, он сказал гениальные слова: «Врагов надо держать очень близко и ни в коем случае не отпускать на вытянутую руку». Я так не считаю, Сабо мне не враг, если ему, не дай бог, понадобится помощь, я ему протяну руку по одной простой причине – он много сделал для того советского футбола, о котором я могу не помнить.
Я, мой брат, отец к нему относились как члену семьи, я не разделял его и Валерия Васильевича, он для меня был другом. Он выбрал такой путь, считаю, он ушел некрасиво – слег в больницу после какого-то поражения и подумал, что его сплавили.
О Юрии Семине и Валерии Газзаеве
– Семин – приличный и порядочный человек. Очень хороший тренер. Не надо было в первый раз отпускать – добрая душа у меня такая. В контракте было прописано – надо было получить с него, может, бы он остался, но с душой бы уже не работал. Человек он тоже хороший, по сей день с ним созваниваюсь.
– Валерий Газзаев?
– Эмоциональный, очень хороший тренер, добившийся успеха очень много. Со своим виденьем футбола, но не всегда воспринимающийся футболистами. После спокойного Семина ему было очень тяжело работать. Тоже созваниемся. Валерий Георгиевич ввел очень много молодых футболистов – честь ему и хвала за это.
О Блохине
Он – кумир юности. Забивал такие мячи. Но если бы он мог себя поцеловать, он бы поцеловал. Есть такое выражение: «Сам бы себя поцеловал в одно место». Так вот, Олег Блохин – такой же. Но я к нему отношусь с огромным уважением.
Он добился, что впервые в истории сборная вышла в финальную часть чемпионата мира по футболу. Какая разница, как он этого добился? Это праздник был. Все люди были на Майдане.
Когда его мой брат представлял в качестве главного тренера сборной, Блохин сказал: «Мы выйдем с первого места». Я тогда на задней парте сидел. Помню, подумал: «Он с ума сошел, блин?» Он вышел с первого места. Он попал на чемпионат мира. Он мог и Италию обыграть – просто не сложилось. Да, он добился многого.
После ухода Семина в 2012-м надо было назначать главного тренера. Я встретился с Олегом Владимировичем у себя дома. Он был тренером сборной. Говорю: «Есть такое предложение. Если не вы, то кто, Олег Владимирович?»
Он мне говорит: «Это моя мечта. Все прошли этот путь, и я хочу его пройти». – «Ну вы же понимаете: нужен результат». Мы все проговорили, и он побежал в Федерацию футбола. Думаю, даже помчался. Он там, наверное, тоже многим надоел – у него непростой характер. Его легко отпустили.
На Олега Владимировича было потрачено огромное количество денег. Ни у кого из тренеров не было такой мощной трансферной кампании, влития в команду игроков, которых он хотел. И начал он прекрасно. Если вы помните, турнир четырех мы выиграли. И вроде бы все шло по плану.
А потом был несчастный случай. Не буду ничего говорить об этом. Может, у него бы и получилось. Вы знаете, что мы сразу помогли: вытащили его (в 2012 году у Блохина был диагностирован тромбоз левой сонной артерии, он перенес операцию – прим.).
Но когда команда дошла до четвертого места в чемпионате Украине… Он может на меня обижаться, но надо обижаться только на самого себя: если ты берешься, ты должен понимать, что «Динамо» не может занимать четвертое место. Можно проиграть чемпионат один, второй, третий, четвертый, пятый. Но люди видят борьбу.
Блохин выбрал свою путь – он сейчас работает в федерации футбола (УАФ – прим.). Пускай работает, если он помогает работать на благо футбола, честь ему и хвала.
О Реброве
– Сергей отработал контракт, выиграл 2 чемпионата. Потом пришел с теми требованиями, которые я как президент клуба выполнить не мог – не по приобретению футболистов, а по отчислению – это Хачериди, Гармаш, Рыбалка и еще кто-то.
У меня действующий контракт – я не могу просто выбросить футболистов, а тогда это были очень высокоопалчиваемые игроки. Я могу им либо найти какой-то клуб, желательно их продать. Если я буду при каждом новом тренере 3-4 ведущих футболистов, что останется?
– И как вы будете выглядеть.
- Да. Я сказал, при возможности. Но я так думаю, что Сережа исчерпал себя на тот момент, и он хотел чего-то нового, обновления. У меня не было таких возможностей в связи с определенными причинами. Я ему пожал руку, мы расстались.
Сейчас, когда встал вопрос о смене тренера этим летом, естественно, первый звонок был ему. Более того, ему позвонил мой брат, я его попросил – это было наше совместное решение. Ребров отказал, потому что он подписал контракт – сейчас ходят разные слухи, что он договорился со сборной. Но это его право, ему был первый звонок, но он отказался.
О Михайличенко
С Лесиком меня связывает долгая жизнь. Он не просто золотой – кристально-преданный человек. При всем, при том, что где-то я его обидел, где-то, может, у него непонимание.
Да, может быть, когда ты приглашаешь тренера со стороны и ты его увольняешь – это нормально. Но когда ты берешь тренера, с которым у тебя более тесные отношения, чем просто президент-тренер, он может обижаться. Но он не должен, в футболе критерий – результат.
И когда мы проигрываем «Колосу» – 2:0, а тренеры, радуются, что «Заря» сыграла вничью с «Десной», немножко это не воспринимается – не мной. До матча с «Колосом», могу детьми поклясться, что я не рассматривал никакую другую кандидатуру.
Может, мы бы с ним встретились и пришли к тому, что ему не надо дальше продолжать работать, и он бы сам мне сказал: «Чтобы команда вышла на новый уровень нужно этих футболистов отпустить, а этих купить». Может, я бы сказал, что мы это сделаем, но я понимал, что после поражения от «Колоса» он уже не сможет управлять командой. Думаю, что и для него я сделал лучше.
О назначении Луческу
Эта идея пришла [в голову] мне. Естественно, с этой идеей я пришел к своему брату. Сначала, вы не понимаете, какая была реакция, – вы знаете моего брата. Потом я объяснил, что мы находимся в коронавирусе – выехать никуда не можем.
Говорить за три недели до начала нового чемпионата, при этом ставя задачу попасть в Лигу чемпионов, о каком-то глобально новом тренере и проекте нереально. Нужен опытный тренер.
Три кандидатуры – Ребров, Семин и Луческу. Луческу знает [наш] футбол изнутри, знает четко, как работать в этих непростых условиях, и знает, в принципе, команду. Лучше всех знает Ребров, чуть похуже, но знает наших игроков Луческу. Переговорив с моим братом, быстро было принято решение попытаться.
Мы вышли на его представителя Аркадия Запорожану, и он привез Луческу в Киев. Мы послали за ним самолет, встретились у нас дома – он, Аркадий, я, мой брат и папу пригласили для солидности. Поехали на базу – показали ему базу.
О деньгах вообще речь не шла. Мы сказали, что мы можем – честно и откровенно – на данный момент, чего мы хотим. Приехав на базу, я понял, что он даст добро уже окончательно.
Не было у меня никакого разговора с Ринатом Ахметовым. Чтобы вы понимали: я бы, может быть, подписал с Луческу контракт еще раньше. Когда он ушел из «Зенита» [в 2017 году], до меня доходили слухи, что он должен советоваться [по поводу новой команды].
Но не будет же Ринат Леонидович со мной советоваться, какого ему брать тренера или приглашать футболиста. И я не считаю нужным советоваться со своим главным конкурентом.
Перед подписанием Луческу я глубоко посмотрел – пересекались ли тренера «Интера» и «Милана», там где идет такое, что… Я убедился, что такое было и не один раз – все, кто смотрит футбол, это знают. Того же Моуриньо возьмите.
О критике болельщиков
Дай бог, чтобы Луческу стал символом «Динамо». Были бы победы, я буду этому очень рад.
А все остальные разговоры, которые говорят – нам бы любой тренер, 7-8 место, умники умные. Я понимаю, когда приходят люди ко мне в дом – 1-2 человека – говорят: «Вы сделали то и то неправильно. Мы пришли от армии болельщиков, хотим цивилизованно с вами разговаривать». Но когда приходят 50-60 или 100 человек, среди которых 2 говорящих, и они пытаются мне сказать, что я должен сделать за свои деньги, это пускай они на Майдан идут. Я жизнь прожил, меня не напугаешь.
Вы соберите деньги, принесите в клуб и скажите, что мы собирали бюджет и будем управлять. Я их обниму, пожму им руку и скажу: «Ровно год вы управляете». Но извините меня, зажечь, посвистеть, написать «Суркис – х###о», «Мистер, домой» – меня после этой красоты еще оштрафуют на тысяч 500 гривен, матч будет без зрителей, и мы за каждую игру после этого будем обвинять ФФУ, УЕФА, оправдываться...
Кричать на стадионах разные выкрики, оскорбляя футболистов противника, а потом же они будут мне диктовать, что я должен делать за свои деньги, и рассказывать в разных эфирах, что это их «Динамо».
Об Ахметове
А за что Ахметову обижаться? Послушайте... Естественно [он все понимает]. Если бы он пригласил Валерия Лобановского в свое время, мне было бы, может, неприятно. Это символ.
Но вы знаете, чем я доволен? У меня с Ринатом Леонидовичем великолепные отношения. Вы об этом знаете. Мы с ним прекрасно общаемся, разговариваем. У нас с ним только... У него плохое настроение, когда «Шахтер» не выигрывает, но у него хорошее, когда «Динамо» не выигрывает. И наоборот.
А во всем остальном у нас все хорошо. Нам нечего с ним делить. Он хочет занимать первые места, и я хочу занимать первые места.
У него финансовых возможностей, естественно, больше. Все это знают. Но мы боремся, цепляемся. И мне кажется, что во всех интервью в его словах сквозит уважение. Почему его СМИ (речь о каналах «Футбол 1/2/3» – прим.) унижают «Динамо», то это вопрос не ко мне. Это, наверно, он не все отслеживает и не смотрит, так я бы сказал. Наоборот надо своего конкурента подогревать, чтобы он был сильнее, тогда твоя команда будет сильнее – мне кажется так.
У Ахметова есть одно сумасшедшее качество, он – кристально-порядочный человек в своих договоренностях. Все остальное – это спорт, это борьба. Когда выигрывает «Динамо» несправедливо, он готов мне выцарапать глаза, а когда «Шахтер» несправедливо, я – ему.
На сегодняшний день, «Динамо», «Шахтер» и сборная – это не те, кто сидят в ФФУ (УАФ – прим.). Это заслуга Суркисов, Ахметова на 70%, на остальные проценты – других президентов клубов и 1% - ФФУ, которые медальки себе вешают за то, что сборная хорошо выступает.
О коронавирусе
Я все соблюдаю, у меня отец, я боюсь что-то принести в дом, никто от этого не может обезопаситься. Не собираюсь делать пока никакие прививки – хочу понять, какая лучше, и если массово будет прививаться людям, я, естественно, буду это делать. Меня пока болезнь эта миновала.
Много моих друзей переболело, дочка было одна из первых, когда вообще не понимали, как это лечить. Я видел недавно в Институте сердца, где лежал мой брат после этой тяжелейшей болезни, я видел того же Бродского (президент ФБУ – прим.) – действительно тяжело переболел.
В «Динамо» переболело человек 70, и был один случай госпитализации, все остальное – сами. Мы готовы.
О благотворительности
– Вы многим бывшим футболистам «Динамо» помогаете?
– Ну, конечно, помогаю, и семьям. Ну вот Соснихина нет уже, а мы помогаем.
– И похороны, и памятники.
– Мы все помогаем.
– Ну скажите, сколько можно скромным быть.
– Смотрите, умер сейчас Слободян, мы организовали, да, часть от «Оболони» – он там провел всю свою тренерскую карьеру, но мы основную нагрузку взяли на себя. Договорились с мэром города, легендарный футболист – выделили место на Байковом кладбище. Мы помогаем, при чем тут быть скромным?
Такой пример: с Житомирской области кто-то позвонил, говорят, не хватает у них аппаратов ИВЛ. Я позвонил Мише Радуцкому, он многие годы был спонсором «Динамо», на самом высоком уровне его клиника «Борис» обслуживала наших футболистов. Говорю, что надо здесь и сейчас, звонит: «Нашел 38 аппаратов, можете покупать». Мы тут же перечислили деньги – 18 отдали в Житомир, еще там в Черкасы или Чернигов.
Это самое приятное, что может быть, – помочь людям. Эти 18 аппаратов, а там на две как-то работает – человек может выздороветь. Ну, конечно, это надо делать непременно.
Нашу больницу мы полностью кислородом подключили. Чем можем мы помогаем. У нас нет необъятных возможностей, хочется помочь всем областям. Мы это делаем и будем делать.
О продаже клуба
Что может меня заставить уйти с поста президента «Динамо»? Вот если вы сейчас скажете, что захотите поруководить и возьмете на себя финансовую составляющую. А если вы скажете, что просто хотите поруководить, наверное, я не уйду.
Если у вас есть смелость поруководить за свои деньги, значит, вы будете ответственно к этому относиться. А просто поруководить, болтать языком и развалить... Пока я живой, я развалить «Динамо» не дам.
Готов ли я продать «Динамо»? Если я буду понимать, что человек, который купит «Динамо», сделает не так, как сделал Курченко для «Металлиста», – я готов.
Об азартных играх
– Что значит, что я профессионально играю в карты? Я как и играл, так и умею играть в преферанс, в деберц, играю во все коммерческие игры, в которые играли в мои годы. Кто-то желает поиграть? Пожалуйста. Научить? Пожалуйста.
Я много выигрывал, много проигрывал. Самые большие выигрыш и прогрыш не помню – такие вещи надо забывать, потому что нервная система будет плохо работать.
– С Ринатом Ахметовым вы никогда не садились за стол играть?
– Было пару раз. В какую-то игру выиграл, в другую – проиграл.
– Сейчас вы играете в казино?
– Казино, во-первых, нет. И миф о том, что я играю и разыгрываю какие-то баснословные суммы… Я люблю играть в казино, и, поверьте, вы зайдете и тоже полюбите.
– Рулетка или покер?
– Только блэкджек. Бывало, выигрывал крупно, бывало – проигрывал, но хочу сказать: не играйте в казино, вы не разбогатеете.
О «Шахтере» на «Олимпийском»
У меня есть мечта, чтобы в нашей стране был мир. Чтобы я мог приехать на одну из самых лучших арен, которые есть в Украине, на «Донбасс Арену», и обыграть там «Шахтер». При 53-тысячном стадионе именно приехать и обыграть их.
У меня есть мечта, чтобы «Шахтер» уехал в свой регион. Но меня обвиняют, например, что «Шахтер» сегодня играет в Киеве и я [якобы] дал возможность [использовать им] центральный стадион. Я ничего никому не давал.
Как президент клуба я был, естественно, против. Потому что [теперь нам] тяжело эксплуатировать поле. Но люди оказались не дома. Тем более стадион принадлежит государству. Тем более деньги, которые будут идти на этот стадион, – они будут этот стадион как можно дольше поддерживать.
Ну играют. Но у меня есть мечта, чтобы они поехали в свой регион, а мы играли в Киеве и были единственной командой, которая играет в Киеве.
[В чемпионате Италии] бойня идет между двумя клубами – «Миланом» и «Интером». Она происходит в Милане. Они играют на одном стадионе. Допустим, «Шахтер» завтра поедет в Харьков опять играть. Мы же не знаем, как будет, когда пройдет коронавирус.
Может, они и поедут туда, где будет удобнее их болельщикам, которые, несомненно, у них есть. Но сегодня летать одной и второй команде, чтобы сыграть на пустом стадионе, – это же смешно.
В таких вещах – глупых, неразумных – не надо нас обвинять, что я кому-то что-то... Я понимаю, если бы я пустил «Шахтер» играть на нашем динамовском стадионе, и играли бы там и мы, и они, – меня можно было бы в этом обвинить.
Но обвинить, что они играют на государственном стадионе, подписали договор... Это смешно, просто смешно.
