1990. Завод имени Петровского на фоне февральских матчей сборной СССР

Восемнадцатая статья рубрики «Молодость на фоне матчей сборной СССР чемпионата мира-1990»

Сборная СССР перед товарищеским матчем с командой США. Слева направо. Стоят: Владимир Бессонов, Олег Кузнецов, Виктор Чанов (все – «Динамо» Киев), Ахрик Цвейба («Динамо» Тбилиси), Сергей Родионов («Спартак» Москва), Олег Лужный («Динамо» Киев). Присели: Игорь Колыванов («Динамо» Москва), Василий Рац, Иван Яремчук (оба – «Динамо» Киев), Федор Черенков («Спартак» Москва), Андрей Зыгмантович («Динамо» Минск). На замену выходили Олег Протасов («Динамо» Киев) вместо Колыванова на 46 минуте, Вадим Тищенко («Днепр» Днепропетровск) вместо Зыгмантовича (74), и Владимир Татарчук (ЦСКА Москва) вместо Родионова (78).

В жизни каждого человека бывает, что когда возвращаешься на места, где бывал раньше, и ищешь те моменты, когда был раньше счастлив. Когда идешь по улицам, и вглядываешься в проходящих людей, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Но, увы, ни одного знакомого фейса не видишь. И вроде бы улицы все те же. Все так же ходят троллейбусы, а население спешит кто на работу, кто по своим насущным делам. Но ловишь себя на мысли, что это уже не тот город, с которым ты знакомился три с половиной года назад. Херсон стал другим, особо не меняясь за это время. Прежде всего, для тебя лично. Ведь летом 1986 года ты впервые самостоятельно уезжал вдаль от родительской опеки учится от военкомата в Морской школе ДОСААФ на радиста-слухача в сухопутном взводе-2. Тогда дышал на полную грудь воздухом свободы. Ты открывал для себя областной центр с его кинотеатрами, дискотеками, кафе, концертами советских «звезд». А теперь ты приехал работать на заводе имени Петровского, и чувствовал себя как-то некомфортно. Ты дышал воздухом добровольного принуждения, и это очень угнетало. Особенно, когда начальник отдела кадров сказала, что после поступления на работу в Учебно-производственном цехе, где тебя будут обучать на сварщика полгода, ты обязан отработать на заводе пять лет. Дали комнату в общежитии. Так вот паренек, с которым туда вселились, узнав про такие вот кабальные условия, на следующий день забрал свою трудовую книжку и сдымел домой на Западную Украину. Мол, на год, максимум два он согласен «зафраховаться» на завод. Но не на пять же лет. Вмазали мы вечерком литр его крепкой цуйки, закусили его же салом и банкой закатанного салатика, который я принес с собой. И ушел я на квартиру к деду, потому как он тоже ставил жесткие условия, возвращаться домой в 23.00. Дальше он закрывает ворота и двери в свою хату, и делай потом, что хочешь. Хоть в собачьей будке спи.

Сразу же после проводов в армию односельчанина, на которых моя «невеста» вместе со своими двумя подругами обломали меня, уйдя ночевать с двумя женатыми парнями, на следующий день я уже собирался ехать в Херсон. Под вечер мотнулся в Новую Каховку к родному дядьке на проспект Победы, чтобы с самого утра выехать в областной центр. Потому как знал, устраиваться на работу дело хлопотное и долгое. И нужно это делать с самого утра, когда начинается трудовой день. Задачей было стать рабочим завода имени Петровского к Новому 1990 году, который наступал через два дня. Получил обходной лист. Оббегал пол Херсона, так как нужные подписи нужно было собирать то в закоулках улицы Суворова, то вообще у черта на куличках. А еще по территории огромного завода нужно было побегать. Да по больнице, которая обслуживала рабочих предприятия. А она многоэтажная, большая такая. Покруче областной. Хорошо хоть находилась недалеко от третьей (или второй, точно не помню) проходной.

Но что нам, молодым такие препятствия, если для себя уже решил, прочитав объявление в областной газете «Ленинский прапор» объявление о приеме на работу на завод имени Петровского, что нужно уезжать от сельской безнадеги, как я тогда считал, где за год послеармейской жизни все порядком приелось. Нет нужной профессии? Так это ничего. Бесплатное обучение с выплатой стипендии, общежитие и бесплатное питание в столовой обеспечено. Так что прожить можно. Заранее скажу, что столовая возле нашего УПЦ была вроде бы и неказиста на вид, но кормили в ней очень даже прилично. Многие рестораны города тупо отдыхают. Антрекоты, котлеты, гарниры, борщи, супы, салатики, сметанка, компоты… Даже сейчас при воспоминании слынки текут. И все бесплатно. Рабочим завода имени Петровского выдавались талоны на питание – 60 в месяц. То есть на обеды сто процентов. Если придешь пораньше, то можешь и позавтракать. Можешь и поужинать, это когда вторая смена завтракает. Да и вообще, узнав расписание питания второй и третьей смены по пропуску мог пройти на завод и кушать в столовой даже ночью. А хочешь, бери двойную порцию, отрывая два талона. Столовая, кстати, открывалась строго по расписанию. На два часа утром и в обед.

Но на завод имени Петровского ваш покорный слуга попал только в конце января 1990 года. Почему? Так бес попутал. Бес выгоды. Пошел я вечером 30 декабря 1989 года ночевать на старую квартиру к деду, где обитал, обучаясь в ДОСААФ-1986. Приняли меня очень радушно, хоть мы с хозяином хаты часто ссорились из-за нарушений мною им установленного режима. Как любил говорить дед: «На первый день ты дорогой гость, на второй – просто гость, а на третий нужно и честь знать». Я гостить у деда долго не собирался, Новый Год на носу, как-никак. Да и «номера» в общаге мне должны были предоставить уже завтра. Оставалось только получить результаты анализов, и всё.

 Но в отдел кадров на заводе я так и не попал. Сидя в очереди за получением анализа крови я познакомился в больничке с мужиком. Он решил анонимно сдать кровь на СПИД, сомневаясь в своей последней постельной партнерше. Так вот он представился начальником базы, которая обеспечивала магазины и рестораны Херсона продуктами. Его предложение неофициально поработать грузчиком вместо заболевшего товарища было очень заманчивым. Я не знаю всех нюансов, но начальник не горел желанием официально принимать на работу нового человека. Вот и искал замену выбывающему на три недели грузчику. Но чтобы без трудоустройства. Рисковал ли я? Безусловно. В случае травмы, или несчастного случая за меня никто ответственности не нёс. К тому же эксплуатировать могли меня по-черному. Хотя, последнего не происходило.

Весело встретив Новый 1990 год дома с подругами и вечно серьезным соседом, 2 января в пять утра я уже ждал возле остановки 12-го и 8-го троллейбуса напротив проходной завода имени Петровского крытый грузовик. Работали мы с напарником без выходных. Но шабашили уже в десять часов. Максимум, в двенадцать. Это когда выезды были за город. Платили мне пятерку каждый день. Но не спешите снисходительно улыбаться, мол, 150 рэ, да без выходных, это херовая работа. Про мои выгоды начальник мне поведал еще в больничке завода имени Петровского. Все дело в том, что грузчикам позволялось брать с собой домой немного того товара, который развозили по бесчисленным точкам. А это не только картошка, цыбуля, буряк, морква, капуста, яблоки и другие овощи с фруктами. Но и пиво, вино, водка. Причем пиво ежедневно, и я после каждой смены возвращался на квартиру к деду, где стал жить, имея в сумке минимум пять бутылок «Жигулевского», да и еще примерно столько же в себе. Плюс все те же овощи с фруктами, которые перевозили в магазины. А дефицит, который развозили по ресторанам. Я обитал в небольшой комнатке в пристройке. Там с одной стороны была кухня, а с другой комната, где ютился младший сын хозяина, зекан, имевший две ходки в места не столь отдаленные, со своей семьей – жена, дочь и два сына. Вот перед ней и была моя конура, где помещалась кровать, и две тумбочки. При желании можно было поставить еще одно ложе. Но тогда выйти в дверной проем было очень проблематично.

Так вот взял я на прокат небольшой холодильник «Малютка», где и хранил дефицит, который мне достался при разгрузках: банки с зеленым горошком и майонезом, шмат венгерского шпика, фирмовые закатки помидор madein Болгария, шпроты в консервных банках, тушенка в них же, мясо баранины, чешское пиво в бутылочках по 0,33 и кока-кола в такой же таре, бутылка мартини и виски, ликер, пару забугорного вина. Все дело в том, что принимающая сторона закрывала глаза на небольшой недовес, или вот «бой» стеклянной тары. Ведь продавцы тоже часто нам заказывали разный дефицит, и мы им его позже привозили.

Задача грузчиков была особо не наглеть. И если берешь товар, а мы это делали каждый день, то немного. Себе и нашему экспедитору. Бывало, что когда развозили в несколько магазинов один и тот же товар, то по шабашу у меня были полные сумки сахара, или вот мешок картошки. Сбрасывали меня там же, где и подбирали в пять утра – недалеко от остановки на выходе из переулка, который вел к дому деда. Так вот зная такое дело, меня постоянно встречал младший сын хозяина. Потому как знал, что минимум пиво на опохмелку ему перепадет. А то и водка, или вот винчик. Водкой приторговывали. Это когда развозили спиртное по нескольким магазинам, забегаловкам и кабакам. В итоге выходило от пяти пузырей на рыло. Ну, раздавим одну бутылку с напарником по шабашу. Домой парочку возьмешь. А с остальными что делать? А так таксистам на 15 рэ при госцене в 9 рублей десять копеек сдаешь. А они потом толкают ночью товар уже по четвертаку. И нам выгода, и им. Вот и бывало, что возвращался я с работы в обед, а у меня в кармане по 50-70 «рваных». Так что грузчики, кроме своей официальной получки имели еще навар, что в купе составляло до 500, а то и 600 рублей в месяц (если товар учитывать). Это были невероятные деньжища в советское время. Даже в 1990 году.

Зажил, в общем, я как сыр в масле. Появилась любовница, живущая через два дома. Правда, не первой свежести, старше на семь лет и с двумя спиногрызами. Но в постели просто огонь. Вот я и делил каждый день свою «добычу» между дедом, его сыном и своей любовницей. Что очень злило пожилого хозяина хаты. Он уже был на пенсии. Приторговывал на рынке в основном цветами, которые сам выращивал. А так, чем придется. И когда я еще был не знаком с его горячей соседкой, он постоянно продавал половину из того, что я приносил. Я не имел ничего против. Моё дело отдать деду его долю продуктов, самую большую, кстати. А как с ней поступать, это уже на усмотрение моего строгого и очень любящего деньги хозяина. Но когда к дележу продуктов добавилась еще и моя любовница, дед часто выражал свое недовольство данным фактом. Когда же я, заметив, что венгерский шпик в моей «Малютке» уменьшился в размерах, баранина тоже «помельчала», а дефицитных консервов стало ровно по одной банке меньше, вставил замок в дверь своей лачуги, то негодованию деда не было предела. Я еще с 1986 года знал, что дед очень любит «заглядывать» в баулы своих квартирантов, заметно облегчая их своими «ревизиями». Аргументировал он это тем, что, мол, я ж вам кушать варю. Когда же квартиранты отказывались от услуг деда на кухне, то он тут же повышал им квартплату от положенных 25 рублей в месяц как минимум до сорока. И попробуй в ДОСААФе докажи свою правоту. Такие, как дед, еще и жалобу на тебя коллективную накатают с подписями всех соседей, мол, дебошир, нет от него покоя ни днем, ни ночью. С такими жалобами могли в наше время и в Афган отправить.

Но время было уже другое. Советские интернационалисты были выведены из Афганистана еще год назад, 15 февраля 1989 года. И теперь квартиранты забивали на деда большой и толстый. Жили всем скопом себе спокойно в угловых комнатах хаты, где был отдельный вход, и старались хозяину на глаза не попадаться.

Апогеем моего разлада с дедом стала красная и черная икра. Уже было известно, что работаю я грузчиком последние дни, так как тот мужик, которого я заменял, уже вышел с больницы и скоро опять займет свое место на лавочке в крытом кузове грузовика. И тут мы повезли в один из крутых ресторанов Херсона, кроме прочего дефицита, баночки с красной и черной икрой. Трогать их было категорически запрещено. Но я уговорил сначала экспедитора, и потом и приемщицу, чтобы выделили мне энное количество супердефицитного товара. За это, правда, пришлось, поишачить на складе ресторана часов до пяти вечера. Но такой вожделенный товар я получил, и плюс по бутылке мартини и виски в придачу. Естественно, я всё упаковал в свой холодильник. Данный факт буквально взбесил деда. Он вопил во все горло, что живу у него на всем готовом, за квартиру не плачу, а черную икру зажилил. Я отвечал:

- Побойтесь Бога, дед. Я вас продуктами на год обеспечил! Причем совершенно бесплатно!

- Иди, смотри в сарай и погреб. Там ничего нет!

- А кто вам виноват, что у вас рубли в глазах и вы все на рынке продали?

- Ах ты ж падлюка такая!...

И понеслось вдоль по Питерской, вернее, улице Пугачева. Вот тогда дед и написал гневное письмо мне домой матери. Мол, ваш сын вас обманывает (хотя я домой не ездил и не общался с родными почти месяц). Он не работает на заводе имени Петровского, а связался со спекулянтами и так дальше в этом плане. Только вот до конца рабочей недели я вторично сдал анализы, и стал рабочим завода в Учебно-производственном цеху (УПЦ). И когда по приезду домой родители встретили меня возмущенными криками, я попросту молча выложил на стол пропуск на завод и талоны на питание. «Зовите всех ближайших родственников, - кивнул на сумки, полные дефицита, - завтра знатный сабантуй устроим», - и пошел делать маринад для шашлыка из баранины…

В первый же день на заводе я сдружился с учениками других профессий, парнями и девушками. И хлопцы пригласили меня на пиво по шабашу. Отмазки, что не взял с собой денег в расчет не принимались. Так мы и ходили дружной толпой почти каждый день после рабочего дня пить пиво. В понедельник, кстати, пиво не развозилось, и его в магазинах не было. Но я знал магазы в таких закоулках, где этого хмельного напитка было валом в любой день. В те времена бабульки и бомжи зарабатывали на сдаче стеклянной тары. Пьем пиво с соленой таранькой, которую я привез из дому, в одном из херсонских дворов неподалеку гастронома, что по улице Суворова. Подсела к нам бабушка, мол, можно пустые бутылки после вас взять. Разрешили, только попросили ждать в сторонке. Старушка с сумкой, где уже была такая вожделенная стеклянная тара, отсела на лавочку в сторонку и стала терпеливо ожидать, когда же молодые люди допьют свой ящик «Юбилейного». Когда к ней подошла еще одна бабулька, мы как-то внимания не обращали. Но когда та стала таскать «нашу» старушку за волосы с криками: «Я тебе покажу, как на чужую территорию приходить!», то мы просто офигели. Бутылки стоили по 20 копеек. 20 пузырей – это 4 рубля. Деньги, на которые можно было питаться неделю, а то и больше, если экономить. Вот и была между старушками и бомжами нешуточная конкуренция. И если кто-то посягнул на чужую территорию, то могли и прибить «ненароком». После этого случая мы все пустые бутылки слаживали мне в сумку. Я её относил домой. А на следующий день платили за ящик пива уже не червонец, как раньше, а шесть рублей.

В УПЦ веселились каждый день. Хлопцы из нашего курса были шибутными и очень непохожими друг на друга. Я сдружился с ходоком, смотрящим за собой, как барышня. Зарядка, ходил в качалку два раза в неделю, выпивал в меру, одевался с иголочки в модные наряды. Так что у него от девушек не было отбоя. Однажды я заменил его приболевшего друга и пошел с ним на двойное свидание. То есть два на два. Тёлки конечно, высший класс. Главное, не дуры. Кроме секса было о чем поговорить, поспорить. Хотя я ограничивался нашими девчонками из УПЦ. Недалекими и без особых претензий – это да. Но их долго на интим уламывать не приходилось. Да и подарки покупать тоже было не обязательно. А и вправду, зачем на что-то тратить деньгу, если ты сам для неё настоящий подарок? Первые «зайчики» после первых сварок. Поездки с мастаком и начальником цеха к ним на дачу под Днепряны, где после ударной работы с ними и ходоком гудели напропалую все выходные. Короткое теоретическое обучение и постоянные практические «занятия» по свариванию решеток на окна магазинов. Потом, когда ездили устанавливать свои изделия, парни удивлялись, откуда меня почти все продавцы знают? А те по старой памяти выделяли мне товар со своего ассортимента. Всё это стало новыми реалиями моей жизни. И хозяин квартиры сразу же их почувствовал. Продавать ему было уже нечего. Продуктов из принесенных мною он оставил минимум. И теперь каждый день выгрызал мне мозг своими финансовыми претензиями. То заплати наперед ему за квартиру 120 рублей за три месяца. Выделил из тех финансов, что я насобирал в январе. То через неделю уже раскошеливайся за постельное белье четвертным. Выдал. Прошла неделя, давай ему продукты на питание и плати за моющие средства. Специально сам пошел купил, и выдал деду стиральный порошок, на что он сильно разозлился. Ему ведь не порошок был нужен, а деньги. Начал варить кушать сам себе, что еще больше взбесило хозяина. Шутка ли, такая дармовая кормушка ушла. А придраться уже было не к чему. С великовозрастной любовницей разбежался сразу же, как только перешел из грузчиков на завод. Оказалось, ей от меня нужны были продукты на дурняк. А трахалей у неё и без меня хватало. Хотя я не осерчал от такого расклада. В цеху тёлочки были и помоложе, и более азартные. Выбирай под настроение – не хочу.

Еще когда я работал грузчиком, то близко познакомился с молоденькой продавщицей газет и журналов в киоске союзпечати, который находился как раз напротив нашей проходной возле остановки маршрутных автобусов и троллейбусов. И она мне каждый день оставляла по свежему номеру «Советского спорта» и украинской «Спортивной газеты». А по понедельникам еженедельник «Футбол – хоккей» (или уже «Футбол», точно не вспомню). И каждый раз, открывая печатные издания, сразу же искал глазами сообщения по футбол. Про подготовку к предстоящему сезону клубов, особенно украинских, и сборной СССР. К 1990 году я был одним из тех, кто уверовал в гениальность и непогрешимость тренерского гения Валерия Васильевича Лобановского. Я с жадностью «заглатывал» его интервью в печатных изданиях, и буквально «съедал» глазами, когда наставника главной команды страны и киевского «Динамо» показывали по телевизору. Была уверенность, что советская футбольная дружина на предстоящем чемпионате мире в Италии будет одним из главных претендентов на победу. Да и мировая спортивная общественность, мнение которой часто цитировали разнообразные печатные издания Союза, выражала полную уверенность, что подопечные Лобановского вместе с Аргентиной, Бразилией, Германией, Голландией и Италией являются главными претендентами на победу в турнире. С аргентинцами, действующими чемпионами мира, ведомыми самим футбольным Богом, Диего Армандо Марадоной, нашей команде и предстояло померяться силой в одной группе. Они и считались нашими главными конкурентами в борьбе за первое место. Румынии и Камеруну отводилась роль такого себе фона, типа свиты советского «генсека» и аргентинского «каудильо». Эти две сборные, по мнению футбольных экспертов, должны были повести борьбу за третье место, где четыре лучших из шести тоже продолжали борьбу в 1/8 финала чемпионата мира. А всего на итальянский Мундиаль собиралось приехать 24 лучших команды планеты.

В первой половине февраля сборная СССР совершила турне по Швейцарии и Италии, где провела ряд матчей с клубными командами этих стран. Лобановский взял с собой своих подопечных из киевского «Динамо»: Виктор Чанов, Владимир Бессонов, Олег Кузнецов, Анатолий Демьяненко, Василий Рац, Павел Яковенко, Олег Лужный, Геннадий Литовченко, Алексей Михайличенко, Иван Яремчук, Олег Протасов. Плюс игроки других клубов: Дмитрий Харин, Игорь Колыванов (оба - «Динамо» Москва), Станислав Черчесов, Федор Черенков, Сергей Родионов (все - «Спартак» Москва), Сергей Фокин, Владимир Татарчук (оба - ЦСКА Москва), Вадим Тищенко («Днепр» Днепропетровск), Ахрик Цвейба («Динамо» Тбилиси), Сергей Зыгмантович («Динамо» Минск), Вальдас Иванаускас и Арминас Нарбековас (оба - «Жальгирис» Вильнюс). В общем и целом Валерий Васильевич взял с собой всех сильнейших игроков Союза того времени. Кроме легионеров, играющих в Италии (Александр Заваров и Сергей Алейников – «Ювентус» Турин), Испании (Ринат Дасаев – «Севилья») и ФРГ (Владимир Лютый, Александр Бородюк («Шальке-04» Гельзенкирхен). Сыграла сборная СССР довольно неплохо: «Ксамакс» Швейцария – 2:1 (Родионов, Михайличенко), «Лугано» Швейцария – 1:1 (автогол), и итальянские команды: «Массезе» - 5:1 (автогол, Колыванов – 2, Черенков, Нарбековас), «Торино» - 2:1 (Яковенко, Михайличенко), «Алессандрия» - 3:1 (Фокин, Нарбековас, Колыванов), «Равенна» - 4:0 (Татарчук – 2, Колыванов, Черенков), «Фано» - 4:0 (Родионов – 3, Яковенко), «Верона» - 1:1 (Черенков), «Интернационале» (Вальтер Дзенга, Джузеппе Барези, Андреас Бреме, Юрген Клинсманн, Джузеппе Бергоми, Альдо Серена – тренер Джованни Трапаттони, 30 000 зрителей) – 0:1, «Потенца» - 0:0. С каждым матчем Лобановский проводил все меньше замен. Правда, часто играл разными составами. Все понимали, великий тренер просматривает игроков в условиях, приближенных к боевым. Радовал факт того, что Федя Черенков часто выходил на матчи и забивал важные мячи. Появилась надежда, что московский спартаковец наконец-то поедет на Мундиаль, что было бы высшим проявлением справедливости к футбольному гению и лучшему футболисту СССР 1983 и 1989 годов. Эта уверенность еще больше возросла, когда Лобановский взял с собой Черенкова в США на Кубок Мальборо и товарищеский матч с местной национальной сборной после турнира.

Играли в Америке с финалистами чемпионата мира-1990. Поехали на другой край света все те же футболисты, что принимали участие в турне по Швейцарии и Италии, кроме травмированных Михайличенко и Яковенко. В полуфинале Кубка Мальборо после нулей в игровое время наши проиграли колумбийцам по пенальти. Это сейчас, смотря на обзор матча видишь, как надежно играл эксцентричный вратарь южноамериканцев Рене Игита, часто выполняя роль либеро. И как Черенков с Родионовым не забили верные голы. А заодно в который раз все убедились, что отражение пенальти – это далеко не конёк Виктора Чанова. Как и пробитие одиннадцатиметровых Геннадием Литовченко. Причем, когда смотрел видеообзор матча, который и представляю вашему вниманию, уважаемые болельщики, то вспомнился ответный четвертьфинал Кубка европейских чемпионов 1984/1985 годов «Днепр» - «Бордо», когда Литовченко так же не забил послематчевый пенальти. У нас не забил еще Игорь Колыванов.

А тогда, в самом начале 1990-х, мы, футбольные болельщики не имели возможности смотреть игры сборной. Поэтому довольствовались скупыми короткими сообщениями в прессе с перечислением состава команды и результатами поединков советской команды.

В матче за третье место Кубка Мальборо наши сыграли с еще одним финалистом мирового первенства, Коста-Рикой. В первом тайме пропустили. Во втором Литовченко и Черенков принесли победу сборной СССР – 2:1. Подопечные Лобановского выглядели гораздо увереннее первого матча на мини-турнире. Часто получались красивые размашистые комбинации в исполнении парней в белых футболках с надписью «СССР» на груди красными буквами.

О силе соперников советской команды на Кубке Мальборо говорит тот факт, что летом на чемпионате мира Коста-Рика заняла в своей группе второе место вслед за бразильцами, опередив Шотландию и Швецию. Колумбийцы тоже пробились в 1/8 финала, только с третьего места. Их игра вызывала восхищение. Никогда не забуду гол Ринкона западным немцам на последних секундах добавленного арбитром времени в последнем третьем туре группового раунда. 1:1 и Колумбия шагает по турниру дальше.

Последним испытанием на американской земле была товарищеская встреча с хозяевами, сборной США. Матч на стадионе Стэнфордского университета в городке Паль-Альто собрал ни много, ни мало – 61 000 зрителей. Что для тамошних мест, где не особо жаловали европейский соккер, просто невероятное количество. Тренер американцев Боб Ганслер, впервые после 1950 года выведший сборную США в финальную стадию чемпионата мира утверждал, что его подопечные выступают в роли учеников советских мастеров. А после игры без обиняков заявил: «Это лучшая из тех команд, с которыми мы когда-либо встречались. Я сказал своим игрокам, чтобы они не слишком расстраивались. На мой взгляд, они встречались с одним из фаворитов Кубка мира, и такой опыт исключительно полезен для них, должен помочь нашей команде. Вы можете бесконечно прокручивать видеозаписи, вести заинтересованный обмен мнениями, дискуссии, выслушивать лекции, но до того, как вы встретитесь на поле с командой такого калибра, вы по-настоящему не будете знать, что такое Кубок мира и каков его истинный уровень…».

Советская команда уверенно победила – 3:1. Все, на что уподобились американцы, это сравнять счет с пенальти в конце первого тайма после гола Бессонова. Но очень быстро красивейший гол Черенкова в раздевалку дальним ударом сходу и мяч Протасова в середине второго тайма расставили всё по своим местам. С каждой игрой на американской земле подопечные Лобановского прибавляли, и была уверенность, что к чемпионату мира советская команда подойдет во всеоружии. Моё мнение таково, что если бы в Италию поехала команда, играющая в феврале на американской земле, то выступила бы она гораздо успешнее той, что защищала честь советского флага на Мундиале-1990.

Признаться, у меня была уверенность, что на сей раз Лобановский возьмет с собой Черенкова на чемпионат мира. Разве можно было такого ИГРОЧИЩУ игнорировать? Позже Валерий Васильевич озвучит, что именно в США стали проявляться признаки психического расстройства у Феди. Мол, спартаковец очень тяжело переносил долгую разлуку с родными пенатами, и в буквально смысле слова бился головой о стену от терзавших его душевных мук. Да так рьяно, что врачам команды приходилось держать его по рукам и ногам, делая успокаивающие уколы. Правда ли это? Кто его знает. Только вот если это так, то вызывает удивление тот факт, что Федор отыграл все три матча сборной СССР в США от звонка до звонка. Разве стал бы такой прагматик до мозга костей, как Лобановский, ставить на матч больного человека, которого еле-еле успокоили уколами. Да, Валерий Васильевич вполне мог пичкать своих подопечных разнообразной химией. Тем же мельдонием. Для повышение тонуса своих подопечных. Но больного человека, а тем более с психическими расстройствами, он никак не мог выпустить на поле. Ведь неизвестно, что такой игрок учудит во время матча. Не приведи Господь, кусать соперников начнет. Тогда международного скандала не избежать, мол, русские (как тогда называли всех граждан СССР независимо от настоящей их национальности) сумасшедших в соревнованиях используют. А у таких людей, как известно, физические кондиции всегда на пределе, и можно достичь в спорте просто потрясающих результатов.

Не знаю, правду ли говорил Лобановский про Черенкова в Америке. Но факт того, что Федя к концу апреля утратил свою форму, не скроешь. Думаю, поэтому спартаковец и выпал тогда из числа претендентов на поездку в Италию.

По возвращению в Союз Ахрик Цвейба узнал, что Грузия решила не участвовать в чемпионате СССР, и два сильнейших клуба республики – его родное «Динамо» Тбилиси, плюс «Гурия» Ланчхути не будут играть в Высшей лиге советского футбола. Зато будет проведен первый чемпионат Грузии. Что заставило Цвейбу согласиться на предложение Лобановского защищать цвета киевского «Динамо» ради поездки на чемпионат мира.

Вполне могли поехать в Италию и Нарбековас с Иванаускасом. Но вильнюсский «Жальгирис» после проигрыша в Одессе от местного «Черноморца» - 0:1 в первом туре советского первенства тоже снялся с турнира. Лучшим литовским футболистам запрещалось защищать цвета советских оккупантов, и они пробыли в «Жальгирисе» до лета. А потом поняв всю бесперспективность своего пребывания в клубе, который играет фактически в сельской футбольной лиге, плавно перебрались в Первую союзную лигу к Юрию Павловичу Сёмину в московский «Локомотив». Откуда транзитом в том же 1990 году сдымели за бугор в Австрию, где стали главными действующими лицами венской «Аустрии». К ним присоединился соотечественник Робертас Фридрикас из того же «Локомотива». Эта троица и составила на четыре сезона ударное атакующее звено австрийского чемпиона, наводящее панику на соперников. Но это уже совсем другая история.

P.S. 23 февраля, накануне матча США – СССР, у меня возникла очередная размолвка с дедом. Праздновали мы мужской праздник втроем, я, дед и его младший сын. Во время пьянки завязались словесные разборки между хозяином и его кровинушкой:

- Саня, ну вот скажи, что дед ворует продукты у квартирантов.

- Да, - коротко ответил я, и еле-еле увернулся от дедового кулака, который просвистел в сантиметрах от моих губ.

- Ах ты ж брехлыва гадына, - завопил хозяин.

- Ой, дед, давай не будешь сейчас корчить из себя целку, когда на тебе пробы ставить негде, - резко ответил и вышел из кухни. То, что мне нужно будет съезжать с квартиры, стало ясно и без лишних слов.

А пока Лёха, сын хозяина, предложил поехать в один из блатных кабаков Херсона, где работала уборщицей его тёща, чтобы выпить водочки и хорошо закусить. Я согласился. Засели мы в каптерке, и начали гужбан. И тут в помещение завалили дружной гурьбой музыканты ресторана. «Саня! – услышал я знакомый голос, - Это судьба! Вот вам, парни, и хороший клавишник, пока я буду профилактику тубика проходить. Знакомьтесь, Александр. Мы с ним в армии служили, только в разных взводах и он был на год старше по призыву…». Так неожиданно началась моя новая жизнь – общажная и кабацкая. Об этом и поведаю в следующем рассказе данного цикла.