Братья Менендесы – звездные убийцы. Застреленный ими отец был теннисным тираном, а младший прилетел в тюрьму с турнира
Попались из-за женщины.
«Они были моими любимыми учениками. Хорошие мальчики, очень вежливые. А он был одним из самых адских родителей. Я к тому времени уже вырастил несколько теннисистов с мировым рейтингом, и мне не нужны были его советы. Я сказал ему, что тренировать буду я, а его дело – быть отцом. Он ответил, что я ничего не понимаю, и уволил меня».
Это слова американского теннисного тренера Чарльза Уодлингтона о братьях Менендесах: 13-летнем Лайле и 10-летнем Эрике, – и их отце Хосе, голливудском боссе, известном властностью и тяжелым характером. Уодлингтон произнес их под присягой на судебном процессе о зверском убийстве Хосе и его жены Китти, в котором обвинялись 25-летний Лайл и 22-летний Эрик.
Лайл и Эрик Менендесы в 1990-м через семь месяцев после убийств
Дело Менендесов – одно из самых громких в криминальной истории США. По воздействию на умы и поп-культурному значению оно почти не уступает затмившей его саге О Джея Симпсона, начавшейся парой лет позднее. Историю Менендесов адаптировали примерно ко всем возможным форматам и жанрам: в Saturday Night Live еще в 1993-м Джон Малкович изображал Лайла; братья упоминаются в «Прирожденных убийцах» Оливера Стоуна (1994), а в 2017-м Эрик дал телефонное интервью из тюрьмы, из которого получилась пятисерийная документалка.
В 2008-м в ситкоме «Студия 30» герой Трейси Моргана думает, что его дети хотят его убить, и говорит им: «Don’t Menendez me!» – а репортер Доминик Данн стал гуру расследовательской журналистики благодаря циклопическим материалам о Менендесах, которые несколько лет писал для Vanity Fair.
Самый свежий телефильм о братьях – из цикла «Преступления, которые нас изменили» – вышел меньше двух месяцев назад.
Расстрел в Беверли-Хиллз ужаснул начальника полиции с 30-летним стажем
Поздним вечером 20 августа 1989-го экстренная служба элитного района Лос-Анджелеса Беверли-Хиллз приняла звонок от захлебывавшегося слезами молодого человека. На фоне чужих криков давясь собственными, он сумел выдавить из себя: «Кто-то убил моих маму и папу».
Китти и Хосе Менендесы
В течение пары минут полиция приехала к 14-миллионному особняку на шесть спален с теннисным кортом, бассейном и гостевым домом (раньше поместье снимал Элтон Джон; на Google Maps до сих пор существует как Menendez House). Там в комнате отдыха полицейские нашли хозяев – жестоко расстрелянными.
Из ружья «Моссберг» 12-го калибра в Хосе Менендеса выстрелили шесть раз, в том числе в затылок; он умер, не успев подняться с дивана. У него в ногах лежала Китти, в которую выпустили десять пуль, в том числе с близкого расстояния в лицо. Тела были изуродованы до неузнаваемости, кровью были забрызганы стены, потолок, креманки с мороженым и клубникой на столе перед диваном; ставни на окнах, к которым Менендесы сидели спиной, тоже были разбиты – при этом ни одну гильзу так и не нашли.
Начальник полиции Беверли-Хиллз Марвин Яннон утром на пресс-конференции сказал, что за 30 с лишним лет службы может по пальцам пересчитать более кровавые преступления. Бывший полицейский Дэн Стюарт, которого наняла семья, позднее рассказывал: «Я видел много убийств, но ничего настолько жестокого. Кровь, плоть, голые черепа. Узнать в этих трупах людей, особенно Хосе, было невозможно».
18-летний Эрик и 21-летний Лайл, которых допросили ночью и отпустили, рассказали, что нашли тела родителей по возвращении из кино (планировали посмотреть «Лицензию на убийство», но билетов не было, поэтому второй раз пошли на «Бэтмена»; показали билеты). Один сосед Менендесов вспомнил, что около десяти вечера слышал со стороны их дома звуки, напоминавшие фейерверк, другой уже ночью видел, как один из братьев свернулся калачом на газоне перед домом и выл от ужаса.
Первой версией убийств, попавшей в прессу, стали мафиозные разборки. Хосе Менендес был CEO видеодистрибьютора LIVE Entertainment, в 1989-м готовившего релиз «Вспомнить все», а чуть раньше выпустившего несколько серий «Рэмбо» («Уму непостижимо. Только в Голливуде такое может произойти», – говорил о расправе Сильвестр Сталонне). Предположительно, компания Менендеса – далеко не самого популярного человека в индустрии – соприкасалась с криминальной семьей Дженовезе: LIVE Entertainment купил видеоритейлер Strawberries, в котором Дженовезе имели интерес, но сделкой остались довольны не все.
Эрик Менендес тоже указал полиции на мафию, только его кандидатом в подозреваемые был дистрибьютор порнофильмов Ноэль Блум, связанный с криминальной семьей Бонанно, с которым у Хосе была вражда.
На самом деле полиция мафиозный сценарий быстро исключила: они убивают обычно не дома, делают это быстро и чисто, гильзы не собирают, жен не трогают.
Осиротевшие братья ломанулись по магазинам: покупали машины, часы и рестораны
Наутро после убийств, когда на месте преступления еще работали криминалисты, братья сказали детективу Лесу Золлеру, что на время съедут из дома и поживут у своего тренера по теннису, но им нужно забрать форму и ракетки.
«Я удивился: ракетки? И где они? Лайл сказал: «В комнате, где убили маму с папой». Это было довольно бесчувственно для человека, который накануне вечером нашел собственных родителей изрешеченными. В тот момент у меня впервые появилось ощущение, что с ними что-то не так».
Дальнейшее поведение братьев, если бы о нем стало известно сразу, это ощущение только усилило бы. Уже в первый день сиротства они искали специалиста, который зачистил бы жесткий диск родительского компьютера; как выяснилось потом, там могло быть обновленное завещание Хосе – без них (был разочарован их избалованностью и как минимум однажды обсуждал это с исполнителем завещания). Во второй день Менендесы встретились с боссами LIVE Entertainment, чтобы инициировать получение 5-миллионной страховки отца. Позднее оказалось, что по завещанию Хосе, содержание которого сыновья знали, они получали деньги только в случае смерти обоих родителей (правда, все равно не получили; Хосе не прошел медосмотр, и страховка не вступила в силу).
Впрочем, и без страховых миллионов братья окунулись в шопинг-терапию: оба купили по Rolex и сняли по квартире в Марине (районе Лос-Анджелеса с видом на искусственную бухту). Лайл с подаренной отцом Alfa Romeo Spider, которую называл «куском дерьма», пересел на Porsche 911 Carrera; Эрик заменил Ford Mustang на Jeep Wrangler. Когда через пару дней после трагедии друг спросил Лайла, как он держится, тот ответил: «Я так долго ждал этот момент, что влился [в новую жизнь] очень легко». Лайл потратил $40 000 на одежду и $550 000 – на закусочную в Нью-Джерси, где семья жила до переезда в Калифорнию и где он незадолго до того восстановился в Принстонском университете (был отстранен на год после первой же сессии за списанный зачет).
Лайл и Эрик за несколько недель до убийств
Эрик, которого ждал Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, от учебы отказался и за $50 000 в год нанял тренера по теннису Марка Хеффернана. Через десять дней после смерти родителей по пути на их похороны в Нью-Джерси братья заехали в Нью-Йорк и купили билеты в ложу US Open, где в юниорском турнире участвовал партнер Эрика по паре Майкл Джойс (будущий игрок топ-70).
Братья серьезно играли в теннис, но отец все равно считал их неудачниками
Увлечение теннисом вообще сплачивало Менендесов. Выходец с Кубы Хосе был воплощением американской мечты – прошел путь от мойщика посуды в престижном нью-йоркском ресторане «21» до заключения сделок за обедом в нем, от побега с революционного острова в одиночку (родители остались в надежде спасти имущество) до дома в Беверли-Хиллз с элитным индексом 90210, годового бонуса в $850 000 и постоянного места среди гостей «Грэмми».
Как self-made man Менендес был жестким и требовательным (в том числе к сыновьям), а как нувориш трепетно относился ко внешним атрибутам успеха; поэтому, например, когда Лайла отстранили от Принстона, он оставил его жить в Нью-Джерси – чтобы никто в Калифорнии не узнал о конфузе (в итоге все же вернул и дал стажировку в своей компании). Поэтому же братья еще в детстве должны были выбрать спорт, предпочтительно индивидуальный, и выйти в нем на серьезный уровень. Когда детям было 12 и девять, они выбрали теннис, и семейные ресурсы сконцентрировались вокруг корта: Хосе занимался спортивной составляющей, Китти – организационной. Вспоминает Лоуренс Табак, спарринг-партнер Лайла времен его детства в Нью-Джерси:
«Хосе начал изучать игру: читал все, что попадалось, смотрел трансляции, пересматривал записи, говорил и слушал. Один из принстонских тренеров Лайла, у которого сейчас стажа больше 20 лет, в свое время прожил с Менендесами полгода и до сих пор считает, что Хосе был тренером лучше, чем многие профессионалы, которых он встречал».
Так Хосе стал вторым – а иногда и первым – тренером Лайла, во время матчей слал ему закодированные указания, а однажды даже слетал в Европу и обратно на «Конкорде», чтобы посмотреть его матч. Продолжает Табак:
«Помню одну тренировку. Лайл и Хосе только вернулись из Флориды с Orange Bowl (престижный юниорский турнир в конце сезона – Tribuna.com), где Лайла своим топспином уничтожил швед Кент Карлссон. Он вскоре станет одним из самых молодых игроков взрослой топ-10 (дебютирует там в 19 лет – Tribuna.com), а Хосе уже тогда решил переформатировать игру Лайла под Карлссона. Для него это было чистое бизнес-решение: кто-то представил продукт лучше – нет смысла делать вид, что это не так».
Психолог Дэвид Джонсон, в юности пересекавшийся с Менендесами на калифорнийских кортах, рассказывал в 2009-м, что Хосе Менендес был одним из самых жестких теннисных родителей, хотя таких было в избытке. «Как бы ни тиранил Льва его отец, – говорит он про одного игрока, – Хосе Менендес был еще хуже. Он приходил на тренировки Эрика и поливал его грязью».
Менендес-старший дружил с отцом Майкла Джойса, и тот часто говорил, что, возможно, ему стоит быть таким же строгим, как Хосе (хотя Джойс-младший рассказывал, как, когда ему было 10, отец швырнул его об стену от злости за то, как он сыграл). За две недели до смерти Хосе рассказал Джойсам, что Эрик хочет играть профессионально, но он отправляет его в университет, потому что «для тенниса у него нет мозгов».
Более успешным игроком из братьев, впрочем, был как раз Эрик; последний юниорский сезон он закончил 44-й ракеткой США. Всего за годы в теннисе Менендесы выиграли 60 разных кубков. Они хранились на верхней полке стеллажа в комнате, где их родители провели последний вечер.
Братья признались психотерапевту, но сдал их не он, а его любовница
Из двоих братьев убийство родителей тяжелее переживал Эрик. «Я знал только теннис, – рассказывал он несколько лет назад. – Так что я погрузился в него. Это позволяло мне не оставаться наедине с собой – я каждый день часами работал с тренером на корте. Но ночами я все равно оказывался один, и эмоционально мне становилось все хуже и хуже».
Так осенью-1989 младший Менендес вернулся к семейному психотерапевту Джерому Озилу. Первоначально Озила Менендесам порекомендовали годом ранее: они тогда поспешно переехали из пригорода Лос-Анджелеса Калабасаса после того, как Эрик и Лайл оказались замешаны в ограблениях двух домов, откуда вынесли кэша и украшений больше чем на $100 000.
Вмешался отец: украденное вернули, ущерб компенсировали, а крайним сделали Эрика, потому что он был несовершеннолетним и мог отделаться легче, а Лайлу нельзя было рисковать будущим в Принстоне (позднее там с другом ограбил бывший дом Менендесов). Эрику наняли адвоката по уголовным делам, и он получил в суде испытательный срок и направление на обязательную семейную психотерапию (вероятно, эта история впервые и навела Хосе на мысль об изменении завещания). Так Менендесы и познакомились с доктором Озилом.
31 октября 1989-го Эрик вернулся на прием к Озилу и признался, что они с Лайлом убили родителей. Он рассказал, что ружья они купили в Сан-Диего за два дня до убийства по украденному документу студента Принстона, с которым в одной комнате жила девушка Лайла. После расстрела они закопали оружие на Малхолланд-драйв в горах Санта-Моники с тем, чтобы чуть позже откопать его, увезти в Карибское море и там утопить.
Озил убедил Эрика позвать на сессию Лайла – когда десять минут спустя тот приехал, он рассвирепел, узнав, что брат признался, и стал угрожать Озилу. Когда братья ушли, Озил пересказал сессию на диктофон, а жену и детей из соображений безопасности отправил погостить у друзей. Идти в полицию психотерапевт, следивший за делом Менендесов с самого начала и сам искавший контакта с братьями, не собирался.
Но у него была любовница.
Любовница Озила Джудалон Смит слышала его разговор с братьями, потому что доктор, заранее подозревавший их в убийствах, попросил ее прийти вслед за ними под видом следующей пациентки и, если ситуация выйдет из-под контроля, вызвать помощь.
На следующем приеме 2 октября Озил сказал Менендесам, что запись их признания находится в сейфе у его адвоката, который будет вскрыт, если с ним что-то произойдет. Постепенно, впрочем, отношения братьев с психотерапевтом стабилизировались: 11 декабря уже Лайл разоткровенничался настолько, что назвал расстрел матери актом милосердия, а всю расправу – идеальным убийством, за которое отец наконец мог бы его похвалить.
Отношения Озила и Смит параллельно превратились в театр абсурда: в какой-то момент он даже поселил ее вместе со своей семьей. Когда Озил бывшую любовницу все же выселил, 5 марта 1990-го она – судя по всему, из чувства мести, а не справедливости – позвонила в полицию Беверли-Хиллз и за шесть часов рассказала все, что знала о убийстве Менендесов, включая места, где Озил хранил записи сессий. «Раньше я не особо верила в зло, – говорила она потом Доминику Данну из Vanity Fair. – Но услышав этих мальчиков, поверила».
Через два дня полиция изъяла у Озила записи, а еще через два на их основании получила ордер на арест братьев: Лайла взяли в Беверли-Хиллз, а Эрик, выступавший тогда на «Сателлитах» (профессиональных теннисных турнирах низшего уровня) в Израиле, вернулся и сдался сам.
На предъявлении обвинений взбесили всех улыбками и костюмами
Через две недели медийной истерии, которые Менендесы провели в Окружной тюрьме Лос-Анджелеса, они появились в суде на предъявлении обвинений. Оба заявили, что невиновны, и поразили самодовольством и дорогими костюмами.
Писатель-криминалист Дон Дэвис так описывает выход братьев в книге «Плохая кровь: шокирующая история убийства Менендесов» (2017): «Когда мальчики вошли в зал суда, было ощущение, что они либо не знают, что им грозит смертная казнь, либо им все равно. Они держались как ни в чем не бывало, от них разило высокомерием, а шли они так развязно, будто покупали это место».
В том же 2017-м в докудраме «Эрик рассказывает все» Менендес-младший объяснил, что его улыбки, так разъярившие публику, были нервными: якобы его так зажало, что он не контролировал мимику.
Полицейские Беверли-Хиллз тем временем рассказывали, что подозревали братьев прямо с ночи преступления. «Когда убиты оба родителя, это в большинстве случаев дети», – говорил один. Другой якобы уже 22 августа 1989-го, когда еще не было никаких доказательств, провозгласил: «Этих родителей завалили сыновья».
Суд, впрочем, начался только через три года после арестов – почти все это время защита и обвинение воевали из-за признательных пленок Озила: первые требовали исключить их как нарушение врачебной тайны, вторые говорили, что угрозы Лайла в адрес Озила освобождали доктора от обязанности соблюдать конфиденциальность. В конечном счете пленки до процесса допустили частично, но этого было достаточно, чтобы лишить защиту возможности настаивать на невиновности.
Команду Менендесов возглавляла самоотверженная, свирепая и артистичная Лесли Абрамсон – специалист по спасению от смертной казни, – и братья из невиновных переквалифицировались в защищавшихся. Признав, что Эрик и Лайл действительно убили родителей, Абрамсон (защищавшая Эрика) и ее более сдержанная партнерша Джилл Лансинг (Лайла) убеждали присяжных (у каждого брата было свое жюри), что Менендесы боялись за свою жизнь, и у них не было выбора, кроме как убить родителей.
Шансы обвинения, понятно, выглядели гораздо предпочтительнее – довольно трудно выставить самообороной расстрел со спины с перерывом на перезарядку ружей, так кстати купленных двумя днями ранее. Еще по ходу дела оказалось, что братья за три недели до убийств посмотрели телефильм «Клуб миллиардеров», где компания молодых людей из Беверли-Хиллз убивает несколько человек, в том числе отца одного из героев.
И даже это еще не все: Эрик Менендес с другом Крэйгом Чигнарелли за полтора года до убийств написал пьесу «Друзья», герой которой убивает родителей, увидев их завещание, а на похоронах рассказывает: «Иногда отец говорил мне, что я недостоин быть его сыном, и это мотивировало меня доказать ему обратное, чтобы услышать: «Люблю тебя, сын». Никогда он этого не сказал, но я знаю, что думал» (пьесу судья приобщить к процессу, правда, не позволил).
Менендесов защищала адвокат-суперзвезда: сделала их жертвами и чуть не убедила присяжных в непредумышленном убийстве
Ультимативность обвинения, выставлявшего братьев убийцами ради наживы, впрочем, чуть не разбилась об изобретательность и харизму Абрамсон. Она спродюсировала блестящее шоу: братьев переодели из вызывающих костюмов в уютные свитера, а в тюрьму к ним, по легенде, под видом психотерапевта даже приходил преподаватель актерского мастерства. При содействии родственников и армии экспертов защита неожиданно представила Менендесов жертвами не эмоционального и физического, а сексуального насилия.
Эрик и Лайл впервые и в ужасающих деталях рассказали, что отец насиловал их с шести лет (Эрика – до самой смерти); неподобающие действия сексуального характера в отношении сыновей предпринимала и мать. Братья всю жизнь молчали, потому что Хосе угрожал им смертью, если они кому-то расскажут, да и вообще 30 лет назад тема растления малолетних еще не была на острие социальной повестки.
Менендесы с адвокатам Лесли Абрамсон и Джилл Лансинг
«Эта история до сих пор меня преследует. Она сильно изменила мою жизнь в негативную сторону, – вспоминал позднее Чарльз Уодлингтон, теннисный тренер братьев из Нью-Джерси. – Я чувствую неистребимую вину, что я ничего не заметил, ничего не сказал. Сначала мне было сложно поверить, что к ним применяли сексуальное насилие, – я ничего про это не знал. Сейчас я знаю, что это и как часто случается, и верю, что было и с ними. Но тогда я был слишком наивен».
По версии братьев, накануне 20 августа у Лайла была ссора с Китти, в ходе которой она сорвала с него парик. Это увидел Эрик, не знавший о проблемах брата с волосами. Под впечатлением от уязвимости Лайла Эрик впервые рассказал ему о насилии отца. Когда Лайл пошел на конфликт с Хосе, тот ответил: «Он мой сын, и я буду делать с ним что захочу». Параллельно оказалось, что Китти знала о происходившем между мужем и детьми, так что на братьев резко опустилась вся полнота дисфункциональности и аморальности их семьи. В страхе за свою жизнь и под влиянием долгих лет насилия они совершили убийства.
Эрик Менендес в суде рассказывает о сексуальном насилии отца
«Эрик сказал, что он был в кино и заехал домой за документами, чтобы его пустили в бар, – говорил на суде Крэйг Чигнарелли, свидетель обвинения, которому Эрик признался еще до психотерапевта. – Он сказал, что вышел из дома и увидел брата, стоявшего с двумя ружьями. Лайл сказал: «Давай», – и они пошли. Эрик сказал, он посмотрел в окно и увидел родителей сидящими на диване. Лайл распахнул дверь и выстрелил в отца, посмотрел на Эрика и сказал: «Стреляй в маму». Рассказав это, он просто вернулся к нашему предыдущему разговору».
Присяжные, которые должны были вынести приговор Эрику, совещались 19 дней, прежде чем сдались и сказали судье, что не могут договориться. Несколько дней спустя то же самое сообщило и жюри Лайла. В январе 1994-го судья Стэнли Вайсберг прекратил производство по делу, за трансляциями которого, по собственному признанию, тайком следил президент Клинтон. Тем, что Менендесов не приговорили даже при наличии признания, они были обязаны исключительно талантливому шоураннерству Абрамсон (ее заключительное слово с того процесса преподают на юрфаках).
В тот же день окружной прокурор Лос-Анджелеса Джил Гарсетти назначил новый суд – тоже под председательством судьи Вайсберга.
Второй процесс сильно ущемил интересы Менендесов и заранее не оставил им шансов. Через 30 лет после убийств они символы неоднозначности правосудия
На втором процессе Вайсберга прозвали Стэнли Руки-ножницы из-за того, сколько всего он вырезал: запретил в зале суда камеры, оставил одно жюри присяжных на двоих братьев, исключил непредумышленное убийство как возможный приговор, сильно сократил список свидетелей защиты и объем показаний о сексуальном насилии (скорее всего, после того, как на первом процессе оказалось, что они почти буквально воспроизводят книгу одного из консультантов защиты). 20 марта 1996-го Эрика и Лайла Менендесов признали виновными в сговоре и двух убийствах первой степени.
Лесли Абрамсон показывает средний палец оператору, помешавшему ее разговору с родственниками Менендесов
«Когда присяжные озвучили вердикт, часть меня не поверила, я будто застыл, – вспоминает Эрик. – Но именно в тот момент стало понятно, что моя судьба решена. Что я умру в тюрьме».
17 апреля 1996-го Менендесам назначили наказание – каждому по пожизненному заключению без права досрочного освобождения. Отбывать его братьев первоначально отправили в разные тюрьмы как людей, однажды уже вступивших в преступный сговор, но 25 лет спустя 50-летний Эрик и 53-летний Лайл заключены в одной (оба женаты на подругах по переписке, Лайл – во второй раз). Они еще борются за право на досрочное освобождение, а поддерживают их в этом родственники убитых ими родителей.
«Я видел уже столько людей, которые так и не вышли из тюрьмы и домой попали только в гробу, – говорит Эрик. – Но я не теряю надежды на пересмотр дела, чтобы присяжные услышали все свидетельства».
Эрик Менендес с женой Тамми
О Менендесах спорят до сих пор: многие убеждены, что братья заслуживали большего снисхождения как жертвы насилия, другие называют линию про растление полностью сфабрикованной. В более широком смысле считается, что дело братьев создало востребованный жанр селебрити-судов, одним из первых привлекло массовое внимание к проблеме насилия над детьми, а также показало, как влияют друг на друга закон и общество.
Фото: www.youtube.com/скриншоты с канала ABC News
