Рой Ходжсон: «У тебя может быть своя философия, но всегда найдутся игроки, которые слишком хороши»

Далее следует отрывок из статьи «Issue 5», написанной Филиппом Оклером для журнала «The Blizzard».

Рой Ходжсон является очень хорошим собеседником. У него необычный для английского футбола бэкграунд – он успел поработать в Швеции, Швейцарии, Италии, Дании, ОАЭ, Норвегии, Финляндии, и, наконец, в Англии. Он разговаривает на пяти языках и может с удовольствием поговорить о современной американской литературе. Это интервью – из 2012 года – предлагает изнутри взглянуть на методы Ходжсона и его убеждения об этой игре.

Вы не считаете себя недооцененным в Англии, ведь вы долго работали за границей?

Полагаю, у очень немногих английских менеджеров была такая же карьера, как у меня за границей. Немногие желают уехать за границу, так как в премьер-лиге крутятся большие деньги. Но я доволен своей репутацией в Англии, не думаю, что я тут подвергнут дискриминации. Я тренирую уже 36 лет, и только около шести с половиной из них я провел в Англии. Поэтому я не жду, что буду так же популярен, как и люди, которые всю жизнь работают в Англии. Я не беспокоюсь по этому поводу и доволен той репутацией, которую я создал себе за границей.

Вы думаете, что больше менеджеров должно уезжать за границу?

Люди, которые только начинают тренерскую карьеру, боятся уехать из своей страны из-за страха быть забытым. Во–вторых, конечно же, огромным недостатком является то, сколько они смогут заработать, например, в скандинавских клубах или на Кипре. Но главный недостаток в том, что, если у них не получится за границей, их карьера будет полностью разрушена и они станут никем. В-третьих, нужно приложить много усилий, чтобы перевести за границу свою семью, выучить иностранные языки и традиции, чтобы было легче тренировать… Все это становится дополнительной ношей для молодого тренера.

Кажется, изучение языков для вас не является проблемой?

Я разговариваю на пяти языках – английском, шведском, французском, итальянском и немецком. Я изучал французский в школе – и даже немного учил ему других, когда мы играли в ЮАР в 1973 году. У нас была работа на утро, а в обед я тренировал юношескую сборную Лимпопо. Однажды в нашей академии появилась вакансия, и директор пошел прямиком ко мне, и попросил ее занять. У меня был только диплом учителя физкультуры, но нужен был кто-то, кто мог преподавать французский – и под амбразуру бросили именно меня. Но даже с учетом этого, я был полностью шокирован, когда в 1990 году в швейцарском Невшателе мне снова пришлось разговаривать по-французски. Причем дело обстояло так – французский или ничего!

Честно говоря, шведский я изучил в основном из вежливости. Это не было обязательным условием тренерской работы, так как игроки хорошо знали английский. На самом деле, они в какой-то степени даже сами предпочитали, чтобы тренировки и разговоры в раздевалке были на английском языке – это было для них бонусом.

Когда я говорил на шведском, это шло на пользу только одному человеку – мне. А когда на английском – 25 или 30! Неважно, куда ты едешь, в Швецию, где быть англичанином даже небольшое преимущество, или куда-либо еще – главное в карьере тренера завоевать уважение игроков. Порой они готовы тебе выдать авансы, потому что ты англичанин, но, если ты не убедишь их в том, что с тобой они будут бороться за лучшие результаты, то никакие привилегии не помогут; это сродни преимуществам, которые может дать молодому тренеру выдающаяся карьера игрока. Ты получишь поддержку на чуть большее время, но на этом все и закончится.

Какие вы заметили отличия шведского футбола от британского, когда приехали в Хальмстад в 1976-м?

У людей есть множество предубеждений вроде «английский футбол – это вот это, а немецкий – совсем по-другому». Например, даже мы в Англии судим о немецком футболе по нашим воспоминаниям из 70-х, когда два коллектива оттуда – сборная и «Бавария» были очень успешны. Для меня эти идеи абсурдны. То, что я и Бобби [Хоутон, который работал в «Мальме»] прививали командам в Швеции, не было столько «британским футболом» – длинными пасами и так далее – сколько другим стилем обороны. Вместо того, чтобы играть очень широко, по всему полю, с либеро, который остается в своей штрафной площади и центрфорвардом, который не отрабатывает в защите, мы внедрили систему зональной обороны, где четверка защитников могла выдвигаться, а мяч доставлялся вперед гораздо быстрее. Интересно, что в мой первый год в Хальмстаде мы не только выиграли чемпионат, но и забили 57 голов в 26 играх.

Я не думаю, что с тех пор кому-либо удавалось достичь такого результата. Шведам, конечно, не особо нравилось, что в их чемпионате доминировали два парня из Англии. Бобби выиграл титулы в 1974-м и 1975-м, я в 1976-м, затем снова он в 1977-м, а в 1979-м снова я! Они никак не могли называть это «шведским стилем», и о нем можно было заговорить лишь тогда, когда в 1980-м появился Свен-Йоран Эрикссон со своим «Гетеборгом». Хотя на деле я не понимаю, что именно Эрикссон сделал для «шведификации» игры, кроме копирования моих методов.

Скромняга Ходжсон после победы в чемпионате Швеции в 1976-м.

Ваши представления о футболе с тех пор сильно изменились?

Если бы кто-то показал мне видео о том, как я тренировал в 1976, я бы ужаснулся. Надеюсь, за 36 лет моей карьеры был прогресс, но мои глобальные взгляды на игру сильно не менялись, где бы я ни работал: ставить игроков на первое место; убедиться, что команда хорошо организованна и каждый игрок знает свою роль на поле; поддерживать игроков любыми способами; удостовериться, что все ваши установки перед матчем были четко выполнены и отработаны на тренировках. Все это не менялось ни в Швеции, ни в Швейцарии, Финляндии, Италии, Дании или Англии. Конечно же, в определенной степени стиль игры зависит и от того, какие игроки есть в вашем распоряжении. Взять, к примеру, «Интер» – главной задачей для меня было изменить команду, которую была обучена персональной опеке, и превратить ее в команду, которая играет по зонам. Мы сделали это в первом сезоне, и вполне успешною. Более того, мы сделали это с игроками, которые не были очень известны: Бергоми, Паганин, Феста, Фонталан, Карбони, Ганц, Дзанетти… это не те люди, которые ассоциировались со звездным статусом на тот момент. В следующем году к нам перешли и более известные игроки: Саморано, Джоркаефф, Винтер…

Приход «больших звезд» заставил нас изменить стиль игры, потому что таких игроков, как Джоркаефф, трудно просто взять и встроить в команду. Он отказывался выполнять некоторые из тех вещей, о которых мы его просили, потому что это противоречило его стилю, в свое время он точно так же игнорировал указания Сакки. Моя точка зрения такова: у тебя может быть своя философия, свои идеи и концепции, но всегда найдутся игроки, которые слишком хороши для того, чтобы не принимать их во внимание. Тебе придется организовывать игру команды вокруг таких игроков. Иногда ты просто-напросто не можешь позволить себе излишнее упрямство. Только в утопичной идеальной команде у вас будет 11 игроков, которые по уровню соответствуют клубу, каждый должным образом исполняет свою роль и не вредит командному балансу. Можно представить даже более идеальную картину – например, «Манчестер Юнайтед» или «Милан», где таких игроков 22, а не 11. Но в любом случае тренер должен удостовериться, что все они счастливы – а это нелегко.

Как погода влияет на стиль игры? Как остро чувствовалась эта проблема в Швеции?

Влияние климата особенно ощущается в предсезонных матчах, во время самого же сезона меньше. В Швеции предсезонка длится непомерно долго. Сезон заканчивается в ноябре, в декабре футболисты отдыхают, затем ты готовишься к сезону в период с января до середины апреля. Это очень долго. В Англии этот период длится пять-шесть недель, в Италии – восемь. Но я хочу подчеркнуть – погода не влияет на процесс так сильно, как вам может казаться. Конечно, лучше тренироваться на великолепных полях в Англии или в Аппьяно-Джентиле, чем на гравийных полях в середине января в Швеции. Конечно, эти условия нельзя даже сравнивать между собой. Но я не думаю, что это имеет особое влияние, когда дело доходит до непосредственно тренерской работы и планирования тренировок. Я начинал со Швеции, затем из Швеции перебрался в Швейцарию, затем – в «Интер», но мои идеи о том, что должно происходить на поле, не претерпели значительных изменений; конечно же меняются атмосфера, качество тренировочных полей, условия работы и, самое главное, уровень игроков. Но основополагающие принципы видения игры не меняются.

Как Швеция отличалась в культурном плане?

Когда я приехал в Хальмстад, некоторые игроки работали на полставки – они зарабатывали деньги, но при этом имели доход на стороне. Я был сам по себе в маленьком офисе, сидел там с 10 до 12 часов каждый день, потому что так было прописано в контракте, готовил план тренировок, потом, от нечего делать, сидел и плевал в потолок. Теперь же даже там 25 человек персонала, а в английских клубах гораздо больше. В «Хальмстаде» я выполнял все функции, и при этом, не забывайте, в 1976 году легионерам было запрещено играть в Швеции, в ином случае я вполне мог бы быть играющим тренером. Это правило отменили в конце 70-х. Но решиться отправиться туда было нетрудно. В те годы я так активничал на тренировочных полях, что, можно сказать, все еще получал свое игровое время.

В сборной Швейцарии

Было ли для вас большим шагом перейти на уровень сборных со Швейцарией?

Что меня впечатлило в работе тренера швейцарской сборной – это то, как меня выбрали. У меня были трудности в «Невшателе», где я работал после Гилберта Гресса, который настроил многих против меня – мне сказали, что назначают меня, потому что он сам хочет уйти, что оказалось неправдой, и можете представить, что он обо мне подумал после этого… Я хорошо ладил с игроками, но за пределами клуба моя репутация была не столь высока. Как минимум, пока мы не разгромили «Селтик» со счетом 5:1 в Кубке европейских чемпионов, а после победили «Реал Мадрид».

И вдруг, из необсуждаемой персоны я вдруг превратился в знаменитость. Мне позвонили с вопросом: «Вы хотите стать менеджером сборной?» Я подумал: «Здорово, тут все прямо как в Англии: две победы, и все – ты великолепный тренер!». Но я согласился на собеседования, на котором спросил: «Почему вы вообще меня рассматриваете? Я же не швейцарец!». «Хороший вопрос», – раздалось в ответ, после чего мне показали два листика бумаги. «На одном из них имена, в том числе ваше. – объяснил представить сборной. – На другом список качеств, которыми должен обладать наш тренер. Я проведу 3-4 собеседования, и человек, который будет подходить лучше остальных, получит работу. Разумно?» И это на самом деле было разумно.

Как вы думаете, ваши качества подходят аналогичному списку качеств тренера сборной Англии?

СМИ используют эпитеты вроде «сексуальный» по отношению к футболу, и это не совсем ко мне подходит… [смеется]. Когда я работал в «Блэкберне», немецкая сборная связалась со мной и хотела провести переговоры по поводу работы. Но Франц Беккенбауэр, у которого было огромное влияние на ассоциацию, заблокировал мою кандидатуру, сказав, что будет крайне некомпетентно, поставить на работу тренера без немецкого паспорта. А на тренерских семинарах мне неоднократно приходилось защищать точку зрения, что английские тренеры сами по себе не лучше и не хуже иностранных. Но в нашей стране принято смотреть на Италию, Францию и Испанию как гламур и экзотику.

Вы, кажется, в некотором смысле очень предусмотрительным, особенно в отношении финансов клубов, в которых вы работаете ...

Очень важно, чтобы клуб был обезопасен экономически. Я не понимаю, как клубы могут постоянно заявлять о том, что они все делают правильно, когда они терпят значительные убытки. Как может быть успехом то, что у вас сотни миллионов долгов каждый год? Единственным разом, когда «Интер» получил прибыль в эпоху Массимо Моратти, был мой второй сезон там. Я этим горжусь.

Венгер работает таким же образом. В некотором смысле, это наивный способ работы. Мы говорим о лиге, где два поражения подряд ставят менеджера под угрозу увольнения. Разумный способ работы для главного тренера – вообще не обращать внимания на финансовую сторону дел. «Я хочу этого игрока, я его получу, несмотря на то что, что нам придется заплатить за него в два раза больше, потому что он поможет мне получить два дополнительных очка». Это добавит уверенности в том, что команда выиграет чуть больше матчей, но такой тренер, вероятно, вскоре уйдет, а его преемнику останется полный бардак. Эта философия не для меня. Везде, где я был менеджером, я строил фундамент для своего преемника, и это приносило мне огромное удовлетворение, даже если я не получаю за это признание.

Филипп Оклер, The Guardian

Перевод: atash_19