«Братья Кличко работают на камеру. Ломаченко и Усик не играют». Главный режиссер украинского спорта
Сергей Долбилов – о «Динамо» и «Шахтере», Ломаченко, Усике и братьях Кличко.
Сергей Долбилов – режиссер и продюсер документальных фильмов об украинском спорте. Чаще всего, особенно в последнее время, в его фокусе преобладает бокс. Вместе со съемочной группой Долбилов много времени проводит в тренировочных лагерях Александра Усика и Василия Ломаченко. Обо всем этом и многом другом он рассказал в интервью Даниилу Вереитину.
«История «Шахтера» за последние лет 15 более насыщена, чем история «Динамо»
– Вы, по большому счету, единственный известный режиссер, который снимает много документальных фильмов о спорте в Украине. Почему так произошло и у вас не оказалось конкурентов?
– Скажу честно: я расстроен, что их действительно нет. Потому что намного лучше, когда они есть. Я знаю некоторых коллег, которые боятся конкуренции, а я считаю, что ее присутствие подстегивает и мотивирует. Я считаю, что ситуация довольно проста. Спорт в документалистике на телевидении практически не существует – в него деньги не вкладываются. Поэтому документального кино практически нет. Либо вкладывается мало и работа идет наспех, что делается совсем невразумительно. Есть и то, что делается, но не продвигается. Вы же, наверное, не слышали, что пару лет назад сделали большой документальный фильм по государственному заказу о Турчие?
– Нет, не слышал.
– Об этом никто не слышал. Потому что его сделать сделали, а показать – нигде не показали. Как у нас часто бывает: государственные деньги потрачены, что-то сделано, перелет на полку и нет его. Я же в этом смысле, без ложной скромности, изнутри очень мотивирован это делать. Зачастую я совмещаю в себе режиссера и продюсера. Я понимаю, что если сидеть и ждать, что тебе телеканал или еще кто-то закажет работу, то ничего не будет. Надо пробивать лбом. Я этим и занимаюсь.
– Где вы находите деньги на съемки ваших фильмов?
– На самом деле, телеканалы, конечно же, финансировали мои фильмы. Но здесь надо убеждать руководство, что это нужно, чтобы оно изыскало резервы. Ведь я начал снимать фильмы еще на «1+1» – и были достаточно большие работы. Тогда это было более востребовано, чем сейчас. На «Интере» было много работ, на «Мегаспорте». Это было финансирование через каналы. На данный момент это очень сложно. Спонсоров, которые бы полностью давали денег на фильм, сейчас нет. Есть моменты, когда помогают. Например, «Фаворит» или Bazabet. Они частично помогали, и я должен был отрабатывать это как спонсорские проявления.
– Это была чисто реклама?
– Конечно. Это не заказ от них. Это работа от меня, а они просто помогали финансово.
– Насколько длительный путь вы проходите от рождения идеи и до конечного результата, выхода фильма?
– Как правило, большинство моих фильмов – это как некий сериал. Я живу в спорте и снимаю на потом. Понимая, что то или иное событие, ивент или жизненная история могут быть востребованы через год или два. Я стараюсь важные материалы сохранять. Это моя жизнь в документальном спорте. От придумки есть некий цикл: подготовительный период, съемочный, монтаж и так далее. Вот сейчас я делаю фильм об НСК «Олимпийский»: его история, создание, изменение, развитие и так далее. Это классический вариант, когда кино делается так, как оно должно. Большинство же фильмов – это моя жизнь, которую я проживаю вместе со спортсменами и реализую это через кино.
– На какой фильм вам понадобилось меньше всего времени?
– Самый минимум, будете смеяться, три недели. Но, это уже имея запас материала.
– А что это за фильм был?
– Как правило, так быстро делается что-то связанное с боксом. Подавляющее большинство фильмов у меня в последние годы связаны именно с ним. Я даже не помню, какой из них был снят в экстремальных условиях. Но обычно так бывает, когда фильмом ты хочешь попасть к бою. Потому что я понимаю, что максимальный зрительский интерес пиковый именно тогда, когда происходит сам бой. Был момент, когда удалось полностью все сделать за три недели.
– Кто с вами работает?
– У меня есть команда, с которой я работаю уже много лет. Менялись операторы, которые всегда были членами этой команды, но последние годы это оператор Андрей Антипенко, он снимает долго. Мы слышим друг друга и понимаем. Это режиссер монтажа Сергей Сакович. Он монтирует видеоряд и он же подбирает музыку. Мы покупаем ее официально через интернет. Либо пользуемся услугами композитора Александра Удовенко. Он писал музыку для сериала «Сваты». Очень талантливый человек. Иногда мы заказываем музыку ему, но это несколько дороже. И автор текстов, который постоянно со мной работает – Олег Сытник. Эти люди – костяк команды. Есть еще продюсеры, ассистенты. Но костяк не меняется. Для меня это важно. Мы редко когда конфликтуем, и это касается только творческих моментов.
Я не сижу над головой у режиссера монтажа и не говорю ему, какой кадр и куда переставить. Я рассказываю ему концепцию, какой должен быть эмоциональный посыл, содержание эпизода. Если мне технически что-то не понравится, я могу сказать, мол, давай пару планов поменяем. Такие вещи часто бывают. Но, в принципе, он это делает блестяще. Я оператору не заглядываю в кадр, что мы там снимаем. Только во время интервью могу посмотреть, как оно композиционно выстроено. Но я доверяю людям. Это очень важно.
– Вы сказали, что с этой командой очень долго работаете вместе. А можете вспомнить свой самый первый фильм? О чем он был?
– Вообще, я долго заходил в документалистику. Начинал свою трудовую деятельность еще в Советском Союзе на студии «Киевнаучфильм». Я тогда еще не был режиссером. Был администратором, директором картин и только потом стал режиссером. Первый фильм, который я сделал уже полностью сам, это было на «1+1» и создал я его в свободное от работы время. Я понимал, что он не будет востребован руководством канала, и просто сделал его для себя. Чем удивил руководство, на тот момент, Александра Роднянского.
Это был фильм о Парамоне. Я сделал его в 1998-м или 1999-м году. Удивительная история городского сумасшедшего, работающего дворником в аэропорту «Жуляны», но он очень забавный персонаж. Как-то мы его много снимали, и в программу, и в новости на «1+1». Мы искали творческие подходы, и текст написали в виде сказки. Когда глагол уходит в начало предложения, да и в целом подход был своеобразным. И получилась добрая человеческая история.
– Он и стал таким востребованным?
– Наверное. Тогда его посмотрели фанаты «Динамо» и от них был мощный отклик. Было большое обсуждение. Работая на «Киевнаучфильме», я сталкивался с тем, что кино делаешь, а потом его никто не видит. А тут – бах! Это еще, оказывается, может быть востребовано и популярно?
Самая яркая и мощная работа была потом – 12-серийный фильм «Игра в Динамо». Это история киевского «Динамо» с 1961 по 2001 годы.
– Кстати, а после выхода фильма про Парамона, вы с ним общались?
– Не могу сказать, что прямо общаемся. Если видим друг друга, то здороваемся. А сейчас он и вовсе отошел от дел.
– Вам не кажется, что учитывая все исторические достижения «Динамо», о них не так много рассказано в плоскости документального кино?
– Вы знаете, не только про «Динамо». Я не думаю, что на сегодняшний день «Шахтер» должен быть менее востребован. История «Шахтера» за последние лет 15 более насыщена, чем история «Динамо».
– Телеканал «Футбол» снимал фильмы о Луческу и Ахметове.
– Да, о Луческу они сделали действительно большой и хороший фильм. Я звонил Денисову, говорил, что они молодцы и сделали классную работу. Но возвращаясь к вашему вопросу. Понимаете, то, что происходит с «Динамо» сейчас, здесь нет истории. В документальном кино должна быть история. То, что сейчас есть – информация, статистика, новости. Это поболеть сегодня, посмотреть по телевизору, сделать ставку в букмекерской конторе. А драматургии здесь нет.
«У Усика и Ломаченко фиги в кармане нет»
– Во время съемок ваших последних фильмов, вы очень много времени проводили вместе с Василием Ломаченко и Александром Усиком. Какие они за кадром?
– Скажем так: братья Кличко были разными в кадре и в жизни. У них было понимание того, что такое работать на камеру. С Ломаченко и Усиком ситуация проще – они, по большому счету, ребята с района. Они какие в жизни, такие же и в кадре. Они не играют. Иногда могут такую пенку дать и сказать не то, что нужно... Но они очень позитивные. Какими мы их видим, такие они и есть. Там фиги в кармане нет.
– Я посмотрел два фильма про Усика. В «Фаворите» ярко подчеркнута линия о большой роли, которую в его карьере играет его семья. Его родные отказываются от общения или вы сознательно не записываете их для фильма?
– Есть разные жанры документального кино. То, что я делал и о Васе, и о Саше, еще не было такой вот биографической историей. Я еще обязательно такой фильм сделаю. Там будет и мама, и семья. Здесь же – их взлет. Саша достиг пика в профи боксе. А до того было понятно, что они к нему идут. Эти фильмы больше эмоциональные, показывающие внутреннюю кухню ринга.
Эпизод с Бриедисом в «Фаворите» длится больше восьми минут. Практически без текста, на эмоциях. Мне было важно передать именно эмоциональную составляющую. В таком жанре фильма вообще нет интервью. И оно там не нужно. Можно сделать раздел «родился, крестился, женился», да. Но это совсем другой жанр. Хочу я это? Безусловно. Сделаю? Наверное. Вот такие вещи как раз за три недели не делаются. Здесь должен быть расписан полноценный период работы над фильмом. И финансирование такого фильма должно быть более серьезным.
– Вы сказали, что ребята могут «дать пенку». Расскажите, что именно вы имеете в виду?
– Я не запоминаю такие вещи. Вот то, что вошло в фильмы – это хорошо, я даже рад. Вот помните эту штуку, когда Саша сказал в Берлине «I’m feel. I’m very feel»? Я раскрутил эту штуку, подумал, что это нельзя оставить просто так. Да, это глупость. Для любого иностранца, сразу возникает вопрос: «Как можно такое сказать?». При этом свою слабую сторону можно сделать сильной. Мы с ребятами написали музыку, записали Сашу в студии. Он куражистый, любит балагурить. Мы сделали видеоряд и вышел вот такой себе клип.
Были планы вообще сделать крутой клип. Со съемками Саши. Но тогда он уже начал готовиться к Бриедису, и под это нужно было более серьезное финансирование. Я понимал, что не получится – мы исходили из того, что мы имеем. По-моему, прикольно получилось.
– Саша куражистый, а Василий? Есть ощущение, что о нем тоже еще многое не рассказано.
– Рассказано точно не все. Всегда что-то проявляется. Я знаю, что я еще буду делать и по Усику, и по Ломаченко. Я очень хочу и пока не имею такой возможности сделать фильм о папе Василия. Он не хочет говорить. Когда мы начинали делать фильм LOMUS, мы записали интервью с папой. Достаточно большое. Но фильм решили делать без интервью, и оно осталось невостребованным. А потом он перестал. Он сказал: «Я интервью не даю. Никому».
– Чем он это объяснил?
– Не хочет. Сейчас Вася идет к вершине. Мол, давайте мы поднимемся, посидим там немного, а когда будем спускаться, я все вам расскажу. Ему важно, чтобы именно Вася был в лучах славы.
Даже сейчас я знал, как Усик провел свой тренировочный лагерь, с Анатолием Николаевичем. Это скрывалось очень тщательно, но я знал, что там работал отец Василия. Уже после боя с Гассиевым я подошел к раздевалке, идет Анатолий Николаевич, я его обнял и говорю: «Огромное вам спасибо». А он: «А я здесь причем? Это Саша». И он во всем такой. Он невероятно глубокий человек. Но это тот случай, когда торопиться не надо. Чтобы не получилось фальстарта.
– Вы зацепили человеческие качества Анатолия Ломаченко. Это можно считать фундаментом его тренерского успеха?
– Частично. Он сильнейший профессионал, образованный человек. Четко знает, что он делает. Безотносительно человеческих качеств. Поэтому он классный тренер. Но человеческими качествами это усиливает. Ломаченко-старший не просто развивает боксера физически, он обрабатывает подопечного внутренне. В итоге получается то, что мы видим и с Васей, и с Сашей в последней версии. В первую очередь, Анатолий Ломаченко – образованный и очень хорошо подготовленный профессиональный тренер. Он просто не распыляется. Мне кажется, он мог бы долго быть главным тренером сборной.
– Фильм «Team Loma» начинается с очень длинного плана, где Василий держит дыхание под водой. Это с одного дубля было снято?
– А это не дубль. Эта история родилась на съемочной площадке. Я ее придумал в процессе, а не до него. Мы пришли на тренировку, шли в зал. Это был первый день, когда мы прилетели к Васе в Окснард. Мы даже не знали, что именно будет. Нам говорят, что будет бассейн. Окей. А там снимать нельзя, в США есть свои ограничения.
Камеру мы оставили и думали, что что-то подснимем на айфон. Зашли, поснимали каких-то кадров, думали, что на маленький эпизодик будет видео. Это уже не первый раз, когда мы снимали на айфон кадры для фильма. И тут он начинает задерживать дыхание. Во время тренировки Вася делает это n-ое количество раз. Он увеличивает временной интервал. Четыре с половиной минуты – это его рекорд. Мы не присутствовали при нем, но до трех минут это было.
И тут я понимаю, что это начало фильма. Вроде бы ничего не происходит в кадре, но зритель сопереживает: вынырнет или не вынырнет? Мы специально так смонтировали, что в прологе он не выныривает. А делает это уже после названия. Вообще, это большая удача, когда режиссер в кадре может сделать план на три минуты, который не монтируется. Для меня это кайф.
– Бывают ситуации, когда Усик или Ломаченко после выхода фильма как-то негативно реагируют?
– Бывают. Но это не только они. В свое время у меня была подобная история с Виталием Кличко. Я был с ним категорически не согласен. Тогда он только начинал задумываться о политической карьере. В фильме был кадр, где он переживает за Вову в углу. Человек абсолютно открыт. Я говорил, что у братьев Кличко есть шторка, которая работает на камеру. А здесь он был полностью открыт. Он переживал, мол, как это так, люди видят его таким, безоружным.
Потом, спустя время, он согласился с тем, что это было классно. Немцы, кстати, тоже делали кино про братьев Кличко, в котором использовали эти кадры. Это были одни из самых сильных кадров в их фильмах.
– И все-таки: а Усик и Ломаченко чем были недовольны?
– У Васи в фильме был момент, когда ему показалось, что я не очень корректно высказался о его папе. Но это тоже достаточно быстро сгладилось. Проблем не было. Проблемы всегда возникают тогда, когда спортсмен тебе дает деньги и говорит: «Снимайте фильм про меня». И не только спортсмен, а и любой заказчик. Тогда начинают рассказывать, что надо то или это. Я такой формат работы не люблю.
– Фильмы про Усика и Ломаченко в последнее время озвучивает Владимир Кобельков. Как вы пришли к этому варианту?
– Вова Кобельков в хороших отношениях и с Ломаченко, и с Усиком. Я его знаю давно. В какой-то момент я сотрудничал с ребятами с «1+1», да и вообще, всю их редакцию знаю. Был момент, когда надо было выбирать человека, который будет начитывать текст. Я остановился на Вове. Мне понравилось. Я не скажу, что это идеальное попадание в десятку, но в данной работе, с Сашей и Васей, особенно в фильмах перед боями, меня он устраивает вполне. Мне с ним комфортно.
«Бывает так, что Ломаченко срывается. Но быстро отходит»
– Я не смотрел ваши фильмы о братьях Кличко, но мои друзья и знакомые говорят, что они выглядят скучно. Почему у людей такая реакция возникает?
– Не знаю. Я не претендую на то, что фильмы будут востребованы через десяток лет. Я делал всю эту историю, а точнее, большинство фильмов, на формат «здесь и сейчас». Поэтому, если оно в тот момент вызывало определенные эмоции, а оно их вызывало, если было востребовано, если его обсуждали и говорили, плохо это или хорошо, то я доволен. Мне не обязательно, чтобы меня все любили. Это даже плохо, когда у тебя нет недоброжелателей.
– В фильме про Усика вы использовали кадры с 1998 года, когда в Киеве, во Дворце спорта состоялся вечер бокса и тогда там выступали братья Кличко. Это были ваши кадры?
– Да, это был единственный вечер бокса, когда братья Кличко боксировали в Киеве. Это действительно был декабрь 1998 года. Я тогда снимал в две камеры, и удалось сделать хорошие кадры. Получились мощные моменты.
– Опишите ваши эмоции и эмоции зала в тот вечер?
– Это был шок. Тогда зритель в массе своей не то что там несколько, а принципиально хуже понимал, что такое профессиональный бокс, чем сейчас. Благодаря братьям Кличко, Усику, Ломаченко и всей той олимпийской сборной 2012 года, Украина стала боксерской страной. Народ разбирается, понимает и знает, что такое бокс и с чем его едят. А когда начинали братья Кличко, кто там разбирался, где там Тайсон, а где там Льюис? А они начинали всех крушить, хотя били, по началу, откровенных мешков. Народу нравилось – классно, наши кого-то бьют.
В тот вечер вышел Владимир против какого-то очередного соперника и проиграл, кажется, в 11-м раунде. Дворец Спорта погас. Тишина и шок. Как такое могло быть? Потом вышел Виталий и сразу же уничтожил какого-то итальянца. Но это было эмоционально мощно. Первый шок для боксерской публики в Украине.
– Свои фильмы вы снимаете в разных странах. Как часто вы сталкиваетесь с трудностями с точки зрения законов, логистики и тому подобного?
– Конечно, часто. Приходится выкручиваться. По-разному. Истории всегда сложные. Для того чтобы снимать документальное кино и везде иметь полноценный доступ, надо много денег. И вообще, это практически нереально. Потому приходится где-то надеяться на недосмотр охраны, например. Я выстраиваю свой сценарный план и понимаю, что в таких-то моментах могут быть сложности. Это данность – ты работаешь с тем, что есть.
– Часто Усику достается в медиа из-за политических моментов. Как он реагирует на них?
– Ему это неприятно. Он не хочет на эти темы говорить. Александр достаточно искренне относится к своей стране и взгляды его – простые и честные. Он не хочет играть в политические игры. Саша может что-то сказать и люди будут это интерпретировать так, как хотят, говорить то, чего нет на самом деле.
Конечно, он воспринимает это болезненно. Сейчас, наверное, в меньшей степени. Уже привык к тому, что много есть всяких разных негативных комментариев в его адрес. Я ему тоже говорю меньше обращать внимания на это. Ведь, чем выше ты взбираешься, тем больше у тебя появляется ненавистников, завистников, тем больше начинают травить, кусать и так далее. К сожалению, это данность. А в политические дискуссии мне бы вступать не хотелось.
– Спортивный психолог – Андрей Колосов. Насколько большое его влияние на моральное состояние подопечных?
– Он работает в тесной связке с Анатолием Николаевичем. Каждый выполняет свои функции. Если вы видели фильм «Team Loma», то там когда речь идет о спортивном психологе, то рядовой зритель себе представляет, что он сидит и накачивает спортсмена. Но такого нет.
Он заставляет правильно работать мозги и тело в экстремальной ситуации, извлекать максимальную пользу. Когда ты уже все и работаешь через «не могу», то организм позволяет находить в себе силы. Это не результат чисто психологической прокачки, будто психолог пришел перед боем в раздевалку и устроил там «Газмяс». Это совершенно другая работа. Я даже понятия не имел и до сих пор до конца не понимаю всех тонкостей этого процесса.
– Конфликты в тренировочных лагерях часто бывают?
– Я их не видел. Но они, конечно же, бывают. У Василия я видел эмоции. Они связаны с тем, что то, что он делает в тренировочном процессе, происходит на максимуме человеческих возможностей. Естественно, что человек находится в ситуации, близкой к стрессовой. Бывает, что он срывается. И в эти моменты я видел, как спокойно себя ведет Анатолий Николаевич. Вася понимает, что эмоции были лишними, возвращается к тренировочному процессу и продолжает работать.
– А как он проявляет свои эмоции? Лупит грушу или что-то еще?
– Нет, грушу он лупит в рамках тренировок. Он просто может что-то резко сказать, на эмоциях. Но грушу бьет по задачам.
– Документальное кино в Украине может существовать как бизнес?
– Я не знаю. Но не вижу другого выхода. Не верю, что государство будет это серьезно финансировать. А если даже и будет выделять деньги, то мне кажется, что это будет впустую тратиться. То есть, оно либо будет существовать как бизнес, либо не будет.
– Что для вас является лучшим критерием успеха вашего фильма? Отзывы зрителей, героев, количество просмотров или же внутреннее самоудовлетворение?
– Нет, ни в коей мере не внутреннее самоудовлетворение. Оно имеет значение, но я из тех режиссеров, которым важно, чтобы зритель видел и испытывал эмоции. Не важно, нравится или не нравится. Хуже, когда абсолютно все равно. Профессиональное мнение очень узкого круга людей тоже имеет значение. Если в комментариях будет много всего негативного, то сердце мое это не затронет.
