Гвоздик – о Порошенко, гонорарах и войне
Олег Щербаков обстоятельно и откровенно поговорил с украинским чемпионом. О соперниках в полутяжелом весе, гонорарах за бои, перспективах Усика в супертяжах, войне, Зеленском, Порошенко, Кернесе и многом другом.
Это интервью было опубликовано 19 июля 2019 года – Гвоздик в течение года проиграл свой титул Артуру Бетербиеву и досрочно закончил карьеру.
«Не получится стать звездой, если драться с такими соперниками, как я боксировал в прошлый раз»
– Не рискованно ли Top Rank сводить своих чемпионов? Рационально ли это?
– Чтобы завоевывать публику, приобретать своих фанов, нужно проводить хорошие бои. Не получится стать звездой, если драться с такими соперниками, как я боксировал в прошлый раз.
Все же хотят добиваться высоких достижений, для этого нужно проводить бои против серьезных оппонентов.
– Кого из троих чемпионов вы считаете самым неудобным для себя соперником: Ковалева, Бивола, Бетербиева?
– Сегодня в полутяжах такая ситуация, что все чемпионы очень сильные.
Бетербиев – бьющий, это танк, которого будет очень трудно сдерживать (Гвоздик уже подписал контракт на бой с россиянином, – прим. Tribuna.com).
Бивол – очень техничный, быстрый. Ковалев – это нечто среднее, это человек, который может ударить, и очень сильно, при этом у него хорошие навыки.
Мне сложно выделить кого-то. Я всех из них могу назвать сложнейшими соперниками.
– Можете составить личный рейтинг чемпионов-полутяжей?
– Не буду этим заниматься. Можно составлять миллион рейтингов, но не все совпадает с действительностью. Есть неудобные стили – когда с одним боксером ты можешь выглядеть отлично, а с другим – не очень.
Чтобы себя проверить, надо встречаться друг с другом. В полутяжах интересная ситуация, силы приблизительно равны.
– Тем не менее, вы говорили, что с Ковалевым не хотите драться из дружеских соображений, что Ковалев – последний в этом списке?
– В принципе, да. Но я не могу сказать, что у нас дружеские отношения. У нас товарищеские отношения, я его знаю, мы занимаемся в одном зале, у нас один менеджер, мы достаточно часто пересекаемся.
Поэтому с такой вот позиции, наверное, да, из всех я бы с ним хотел боксировать последним. Но опять же, если это взаимоинтересно, то можно боксировать и с Серегой.
– Последнее время ходят разговоры, что Канело поднимается в весе и может драться с Ковалевым. Вам не кажется, что Канело слишком маленький для полутяжей? Ваше мнение об этом поединке?
– Если Канело хочет этого, то для Сереги это супервариант. Канело – великий чемпион, это боксер, бой с которым принесет очень хороший гонорар. Он звезда и самый оплачиваемый боксер. Он или Джошуа. Если такая возможность есть, надо выходить в ринг.
– На боксеров уровня вашего предыдущего соперника Нгумбу вы сейчас согласитесь? Или уже нет?
– Здесь много факторов. Сейчас я всеми этими вопросами не занимаюсь. Есть мой тренер Тедди Атлас, которому я на сто процентов доверяю. Если он считает, что нужен будет бой такого плана, то я двумя руками «за». Если он считает, что я должен объединять титулы, то я тремя руками «за».
– То есть сейчас Тедди Атлас решает, подходит ли вам соперник, удобен ли стилистически?
– Конечно.
– Раньше исключительно вы решали?
– Нет. Я разговаривал со своим менеджером, мне давали варианты, и я должен был сказать «да» или «нет». Все разы я говорил «да». Но сегодня этим занимается мой тренер.
– Я всегда считал, что последнее слово за боксером.
– Так и есть. Он не может меня заставить выйти на ринг. Я могу сказать «нет». Но я доверяю своему тренеру, я готов боксировать со всеми, кого он выберет.
«Мне кажется, в Украине никогда ничего не изменится, настолько все коррумпировано»
– Вы часто публично высказываетесь о политике и встречаетесь с политиками. Поддерживаете Геннадия Кернеса, а на этих выборах кандидата Вадима Воскобойникова. Зачем вам это нужно?
– Вадим Воскобойников – мой друг. Он меня попросил помочь, и, наверное, это то, что называется «дружба». Я прилетел из Америки, чтобы ему помочь. Во-вторых, я верю, что он может действительно что-то сделать. Он хочет что-то сделать, он не бедный человек, он не вышел сюда обогатиться, поэтому я верю.
Хотя я сейчас поездил, окунулся в эту предвыборную грязь и понял, что это будет титанически сложно.
Если быть честным, мне кажется, что в Украине никогда ничего не изменится, потому что все настолько коррумпировано – это просто печально.
Все чиновники живут в какой-то своей игре, они сами верят, что помогают людям. Если выделили миллион гривен в бюджет и чиновник украл не миллион, а девятьсот пятьдесят тысяч, ему кажется, что он уже всем помог, что он уже просто занимается благотворительностью.
– Зеленский это победит?
– Зеленский – это один человек. Будет сложно, даже если сейчас он сможет правильно подобрать команду. Такого, чтобы мы раз – и проснулись в Европе, не будет. Но, может, будет хотя бы не так плохо.
– Можно сказать, это лучше, чем было при Порошенко?
– Не надо быть сильно умным, чтобы понять, что не столько народ шел голосовать за Зеленского, сколько против Порошенко. При Порошенко это было просто… Я, возможно, не так хорошо это чувствую, потому что весь его срок живу в Америке. Но у меня есть друзья, с которыми я общаюсь по телефону.
– Вы хорошо знаете Кернеса. В Харькове к нему положительное отношение. В других регионах – неоднозначное. Он проукраинский или пророссийский политик?
– Он прохарьковский политик. Поймите. В Харькове всегда люди пойдут за Кернеса. Потому что приходите в парк Горького – видите результат. Приходите в парк Шевченко – видите результат. Вы едете по харьковским дорогам – видите результат.
Говорят, у него там какой-то асфальтовый завод, он выигрывает тендера. Но что на выходе? В итоге получили хорошие дороги. А другой политик бы просто украл.
Мне кажется, у многих какое-то неправильное мышление. Даже когда был Янукович, мало кого тревожило, что он позакручивал гайки в среднем бизнесе и поставил своих людей везде. Но всех беспокоило, что у него же Межигорье. Да какая тебе разница: Межигорье или замок на Марсе? Ты от этого не съешь больше сосисок на завтрак.
Мне кажется, многие стремятся не стать лучше, а загнать соседа в такую жопу, чтобы ты, оставшись на месте, стал лучше его.
Харьков любит Кернеса не потому, что он красиво рассказывает, а потому что он что-то делает. Я не знаю, крадет он или нет. Но я могу ехать по дороге и гулять в красивом парке со своими детьми. Видно, что он делает. А люди любят действие, поэтому он всегда наберет 70-80 процентов в Харькове.
– Вы сами не думали попробовать себя в политике?
– Не знаю. Я вижу, что происходит, какая это грязь. И мне это не очень симпатично на сегодняшний день.
Но не хочу быть голословным, потому что никогда не говори «никогда». Если сегодня этим заниматься, то нужно посвятить всю свою жизнь. А я хочу боксировать. Не смогу боксировать, занимаясь этим.
А в будущем я не знаю, где буду: в Америке или вернусь сюда.
– Ваш первый бой в профи вы провели в США весной 14-го года. Как узнавали о событиях в Украине?
– Интернет, друзья, близкие, позвонил – узнал, зашел в интернет – прочитал новости.
– Как оно смотрелось тогда со стороны людей, которые живут в Америке?
– Послушайте, никто в Америке за нас не переживает. Треть людей вообще о такой стране никогда не слышала. Поэтому, как у нас рассказывают, что кто-то за нас переживает? Да никто за нас вообще не переживает, в Америке и подавно.
У них своя жизнь, они переживают, как бы место не заняли вечером, чтобы съесть бургер. Если раньше об Украине не слышала половина, то после этого конфликта – треть. В Америке всем ходить в туалет на нашу страну.
«Позитивные эмоции от титула чуть-чуть подпорчены ситуацией со Стивенсоном»
– Из ваших поединков на профессиональном ринге, какой чаще всего вспоминаете и какой для вас послужил наибольшим уроком?
– Я бы не сказал, что о каких-то боях сильно вспоминаю. Но, наверное, это бой со Стивенсоном, потому что это мое топовое достижение, это сбывшаяся мечта, это результат работы с Тедди Атласом. Это масса позитивных эмоций, несмотря на то, что они были чуть-чуть подпорчены той ситуацией, которая случилась со Стивенсоном.
Но, слава богу, сегодня он полностью восстановился.
– Встречались с ним после этого? Или с семьей?
– Нет, я его не видел.
– После этого поединка я слышал не раз мнение, что бокс – слишком опасная штука…
– Безусловно.
– И даже мои знакомые засомневались – отдавать детей в бокс?
– Я думаю, что да. Бокс не самый травматичный вид спорта. Да, такие моменты случаются, но они случаются не столько от самого бокса, сколько от каких-то неправильных подходов. Возможно, Стивенсон сгонял много веса. Я не знаю.
Жизнь такая штука, что если пытаться застраховаться на сто процентов, то нужно сидеть дома под одеялом и никуда не выходить.
Если честно, сложный вопрос. Я бы своего сына отдал, потому что бокс – это искусство защиты, но не всегда получается. А что делать? Можно на улице споткнуться, удариться головой об асфальт.
– Из всех соперников, которые по вам попадали, он сильнее всех бил?
– Безусловно.
– Тот нокдаун от Карпенси, скорее флеш?
– Нет, это не флеш. Это действительно настоящий нокдаун. Чтобы отправить человека в нокдаун, не всегда нужен сильный удар.
Удар должен быть неожиданный, вовремя и самое главное, чтобы оппонент его не видел. Это и случилось в бою с Карпенси. Я не могу сказать, что Карпенси небьющий боксер, он может ударить, но я не могу его назвать панчером. Просто именно к этому удару я был не готов. Мы были в клинче, я думал, что будет команда «стоп», и он ловко меня на этом подловил.
Чтобы человека отправить в нокдаун, много не надо. От Стивенсона я пропустил во втором раунде удар прямо в лоб. Я почувствовал его пятками в ринге, я понял, что с этим парнем лучше не пропускать.
– Вы спарринговали с Сергеем Ковалевым. Кто сильнее бьет, Стивенсон или Ковалев?
– Они разные. Наверное, все таки Стивенсон бьет сильнее. Но у Сереги очень острый удар, у него есть чутье убийцы. Он если цепляется, то сложно с себя снять. Очень резкий.
Я бы не сказал, что у него такой супертяжелый удар, но у него он нокаутирующий. Он бьет, когда надо, куда надо и очень хлестко.
– Усик говорил, что сильнее всего по нему попадали вы. А когда Усик попадал, это было не так сильно?
– Это тоже было сильно. Саня весит сто килограмм и занимается этим больше пятнадцати лет.
Как вы думаете: если он по вам попадает, это больно и неприятно? И если вы не видите, откуда это летит, то, скорее всего, следующим, что вы увидите, будет лампочка на потолке.
– И все-таки – он больше технарь, чем панчер?
– Я бы сказал да, но Саня может ударить прилично. Он не всегда этим пользуется, потому что когда наносишь жесткий акцентированный удар, ты больше открываешься. Саня больше работает в стиле технаря. Но поверьте мне, Саня может очень прилично ударить.
– Вы бьете сильнее Усика?
– Я не знаю, не проверял.
«Мне нравятся девушки, и я не буду ради хайпа уделять внимание мальчикам»
– Вам не кажется, что Ковалев добился больше популярности в боксерском мире, чем другие чемпионы-полутяжи из-за своего поведения. Он нахальный, может в инстаграме на кого-то наехать.
– Во-первых, не забывайте, что Сергей был чемпионом по трем версиям. Он побил Бернарда Хопкинса, дважды Паскаля, Сергей нокаутировал многих соперников-американцев в США, где, возможно, не был фаворитом. Во-вторых, поведение Сергея? Он такой, какой есть, он не играет, он так себя ведет, как есть.
– Вы ведете себя более вежливо. Возможно, из-за этого вам сложнее найти хайпового соперника за большие деньги? Не думаете быть более жестким, что ли?
– Я не могу себя так вести. Я не могу поменяться ради хайпа. Мне нравятся девушки, и я не могу ради хайпа уделять внимание мальчикам и не собираюсь этого делать.
Возможно, подход Сергея более прибыльный и более хайповый. Я не могу оскорблять соперников, пока они не начали меня оскорблять. Вот и все.
– Ваше мнение о Хильберто Рамиресе, которого тоже называли одним из ваших потенциальных соперников. Вы смотрели его бои?
– Конечно. Я с ним спарринговал. Это реальный вызов, реальный оппонент. Я не могу сказать, что это что-то непреодолимое или страшное. Это крутой тип, у него 40-0. Его никто не побеждал, он чемпион мира, ко всему прочему, левша.
Если вы хотите спросить, готов ли я его побить? Да, я считаю, что готов. Я считаю, что я его побью. Но это будет непросто, потому что соперник топ-класса.
– То, что он поднимается в весе, не должно сильно сказаться?
– Он по антропометрии больше меня, рост 193 (у Гвоздика 188 см по BoxRec, – прим. Tribuna.com).
– Легкая кость?
– Нет. Просто он очень сушился. По сути, если меня засушить, то, возможно, я тоже сделаю 168 (второй средний вес – прим. Tribuna.com). И мне будет тяжело. Вот так и ему было тяжело. Многие мексиканцы сгоняют большие веса. Он со мной в равных условиях, но даже сейчас по антропометрии он больше меня.
– Не думаете в ближайшем будущем попробовать себя в крузервейте?
– Я не испытываю проблем с весом. Мне нужно сначала разобраться в полутяжах. У меня один пояс, есть еще три. И чтобы получить эти пояса, нужно провести три боя, может, меньше, если будет турнир. Мне рано говорить о переходе в крузера. Тем более, с моим весом. Я вероятнее перейду в 168, чем в крузера. Мне туда ближе.
– Что думаете о переходе Усика в супертяжи?
– Саша – человек, который и в любительском, и в профессиональном боксе выиграл все. Он амбициозный парень, хочет покорить супертяжелый вес. И думаю, это ему по силам. Если ни к чему не стремиться, то он мог бы завтра завязать, попасть в зал боксерской славы и наслаждаться своими лаврами и достижениями.
– Вас не бесит, что в боксе крайне сложно организовать объединительные поединки?
– Я понимаю, почему это происходит. А беситься от того, что у вас лампочка перегорела в туалете? Или что закончился бензин и машина не едет? Не думаю, что в этом есть смысл.
«Промоутеры хитро составляют контракт. Выяснилось, что мой контракт с Top Rank не заканчивается»
– Как вы познакомились с Эгисом Климасом? Лет десять назад о нем вообще ничего не слышали, а сейчас это главный теневой человек украинского и не только украинского бокса постсоветского пространства.
– Через Васю Ломаченко. Все просто, Вася подписался раньше меня, он поехал в Америку, провел один бой. Я посмотрел на это все и решил тоже перейти в профессионалы в Америку.
Зачем ехать в Америку, искать что-то неизвестное, когда твой друг работает с человеком и хорошо о нем отзывается? Он спросил у Эгиса: «Это интересно?» Эгис сказал: «Интересно». Так и познакомились.
– Чем непосредственно занимается менеджер, в данном случае, Эгис Климас?
– Основная работа менеджера – это организовывать бои. Он как бы посредник между боксером и промоутером.
– Я понимаю, но мне кажется, что Эгис стал для группы постсоветских боксеров кем-то ближе, чем простым наемным работником?
– Конечно. По сути это человек, которому ты должен доверять, который представляет твои интересы. Он знает все твои проблемы, твои финансы, твои возможности. Поэтому ты не можешь быть с этим человеком в чисто бизнес-отношениях. И в данном случае, не так часто, но бывает, Эгис собирает у себя дома боксеров. У нас, конечно, нет отношений «отец-сын», но это нормальные приятельские отношения, плюс – рабочие.
– Некоторым ребятам из вашей сборной не так повезло в профибоксе. Тот же Тарас Шелестюк все не может выйти на что-то серьезное. Проблема именно в менеджере?
– Я думаю, проблема комплексная. Самое основное – это твоя промоутерская компания, менеджер и тренер. Если в этих трех позициях нашел правильных людей, то у тебя очень высокие шансы на успех.
В случае с Тарасом, я не хочу наговаривать на менеджера, промоутера, но что-то пошло не так. Он набирается опыта. Если найдет себе правильную команду, мы увидим Тараса на вершине.
– Весной шла речь, что вы продлите контракт с Top Rank, который заканчивается в следующем году. Есть какие-то новости по этому вопросу?
– Пока нет. Все промоутерские компании изначально контракт составляют очень хитро. Выяснилось, что он и не заканчивается. Поэтому у меня еще есть пару лет с Top Rank, и эту тему пока отставим.
– Возможно, условие в том, что они все же вывели вас на чемпионский бой?
– Да, но там все гораздо более запутанно. Я так тоже думал, но есть еще пункты.
– Бобу Аруму – 87. Как у него получается в таком возрасте колесить по всему миру, вести себя по-хорошему «неадекватно» для своего возраста?
– Он до сих пор необыкновенно умный человек. Можно даже сказать, коварный.
Когда пожилые люди стремятся к чему-то, когда есть интенсивная мозговая активность, этим люди поддерживают себе жизнь. В этой теме Арум будет до конца своих дней. Если он с этим завершит, то и со всем остальным он завершит очень скоро. Это то, что дает ему жизнь, этим он занимается всю жизнь.
– Кто лучший боксер в истории Украины, включая действующих?
– Безусловно, Вася Ломаченко. Я выбрал между двух: либо Вася, либо Саша Усик. По достижениям, безусловно, Саша. Но все-таки как боксер, если учитывать боксерский IQ и все остальное, я бы поставил на первое место Васю. У Саши так сложилась карта, что он выиграл все.
– Кличко на третьем?
– Да, Владимир Кличко.
– Вам не кажется, что бокс – несправедливый? С одной стороны, выходишь в ринг, нокаутировал, победил – все. С другой, мы выдели записки со Стивенсоном. Или вспомним ваш полуфинал в Олимпиаде.
– Я считаю, что жизнь несправедлива. На самом деле правды не существует. Все, что нам говорится по телевизору – неправда. Есть одни законы, которые все знают, какие-то моральные принципы, как все научены, но на самом деле все происходит по-другому.
В политике, в спорте, в бизнесе, в шоу-бизнесе – нигде справедливости нет. Везде торжествуют сильные мира сего. И в боксе, конечно. Значит, на Олимпиаде надо было того парня нокаутировать, не смог. А со Стивенсоном смог, к счастью.
– Любительский бокс менее справедливый, потому что в нем меньше раундов?
– Сложно сказать, где тяжелее или легче стать чемпионом мира. Потому что везде ты сталкиваешься с трудностями. Думаю, коррупция присутствует как в любительском боксе, так и в профессиональном.
«В чем проблема боксировать в России?»
– Какие вещи вы можете себе позволить сделать в Украине, которые не можете позволить сделать в США?
– Я стараюсь жить по совести и там, и здесь. Но, например, не могу там поехать влево со среднего ряда.
– Почему в Украине себе это позволите?
– Это пример. Я стараюсь этого не делать, но это происходит. В Америке просто дороги так спроектированы, что чисто физически это сделать сложнее, это раз. Во-вторых, наши водители к этому привыкли, если ты едешь на красный, то тот водитель, который едет на зеленый, уже готов подсознательно нажать на тормоз, потому что он ожидает, что такое может в принципе произойти.
В Америке вас просто упарят в дверь и еще протянут десять метров, потому что не будут верить, что такое произошло. Ведь правила гласят иначе. Конечно, я говорю с юмором.
Но я же не буду рассказывать, что я такой святой и никогда в жизни не нарушал правила дорожного движения. Время от времени это происходит, конечно.
– Вас очень часто вспоминают ультрас «Металлиста». Вы вообще следите за футболом?
– Нет. Вообще не смотрю.
– Ходят слухи, что где-то до 12-13-го года вы участвовали в каких-то махачах ультрас между собой?
– Нет, никогда я в них не участвовал. Один раз я приехал на их тренировку, посмотрел, что происходит. Предложили стенка на стенку, я поучаствовал. Но это в перчатках и в капах, в таком тренировочном режиме.
Среди ультрас много людей, которые занимались боксом, кикбоксингом, я с этими ребятами знаком через спорт. И им, конечно же, было интересно меня пригласить на свои мероприятия, они меня поддерживали.
– Будучи профессиональным боксером и даже боксером-любителем где-то на улице приходилось драться?
– Будучи боксером, драться нежелательно. Я даже не говорю о травмах, которые можно нанести оппоненту. Просто ваши кулаки – это ваш хлеб. А на улице это травмируется на раз-два. Кажется, в 2007 году я подвязывал с боксом. Тогда пару моментов было, вспоминать о них мне не хочется.
– Вы снимались в рекламном ролике Стефано Ричи, где потягивали сигару. В жизни потягиваете сигару или сигареты?
– Мне не нравится. Но люди начали спрашивать, как же так, что это за пример такой с сигарой? Я не пью алкоголь и сигары тоже не курю, они кажутся мне вонючими. Это был просто такой ход, так режиссеры спланировали.
– Самый большой ваш гонорар на данный момент был в поединке против Стивенсона?
– Нет, против Нгумбу.
– Цифры, которые озвучивались, кажется, 750 тысяч за Стивенсона, какой процент из этой цифры уходит вам?
– Во-первых, цифра была больше, во-вторых, приблизительно, я не хочу там прыгать в проценты, любой боксер от того гонорара, который озвучивается, себе забирает половину. Есть тренеры, есть другие расходы, есть налоги.
– Если брать всю команду, ваши 50 процентов и 50 процентов, которые уходят другим людям и расходы, больше миллиона у вас был гонорар?
– Нет.
– Объединительный бой принесет миллион?
– Будет больше.
– Вы занимаетесь каким-то бизнесом?
– На сегодняшний день, нет. Хотел бы, но нужно, чтобы кто-то этот бизнес вел. Я смотрю в этом направлении, но сегодня мой бизнес – это бокс. Я рекламирую определенные вещи. Если это можно назвать бизнесом, то тогда да.
– Можете провести спарринг за деньги?
– За спарринг боксер получает долларов 300. Специально ехать куда-то, проводить спарринг за деньги? Мне не интересно. Я проводил много спаррингов с Сашей (Усиком – прим. Tribuna.com), потому что он мой друг. Я готов это делать бесплатно, чтобы помочь другу или помочь самому себе. За деньги на сегодняшний день – нет. Не знаю, что случится в будущем, сегодня это уже пройденный этап.
– Собираетесь жить в США или в Украине после окончания карьеры?
– Я этого еще не знаю. Хотелось бы жить и там, и тут, иметь что-то и там, и здесь. Но завтра что-то случится в Украине, у тебя есть план «Б». Или же наоборот – рухнул доллар, там что-то случилось, какой-то страшный кризис.
– Шансы, что ваш поединок состоится в Европе, есть?
– Теоретически это возможно, но ведь функционеры делают бои не для того, чтобы зрители увидели хороший бокс. Они это делают, чтобы зрители купили билет или трансляцию.
В Украине это сделать титанически сложно. Если говорим про Европу, то в Англии бокс сильно развивается. Там это возможно. Да, я ассоциируюсь с Америкой, мой менеджер, мой промоутер, тренер – все американцы. Но если я буду боксировать с кем-то из команды Эдди Хирна, то это вполне возможно.
– Вы поедете боксировать в Россию, если там захотят устроить вечер бокса?
– А в чем проблема? Вот, были к Саше Усику вопросы. Если для тех, кто считает Россию врагом или захватчиком, так человек поехал в тыл врага, на глазах у тысяч врагов поразил их солдата, враги послушали украинский гимн, что в этом плохого? Этим нужно гордиться.
– Вам не кажется, что проблема просто в прописке Саши?
– Я думаю, что проблема в головах у людей. Война – это все равно средство наживы. Даже если это священная война по религиозным мотивам, то все равно верхушка преследует свои материальные интересы. Это может быть власть, полезные ископаемые и все остальное. Не бывает войны просто так, когда просто решили повоевать. Может, когда-то и было, за женщин, еще за кого-то.
Но сегодня это все бизнес. Устроили войну компании, производящие технику, зарабатывают на военной технике. Никто же не воюет, просто потому, что кто-то кого-то оскорбил. Воюют потому, что там есть нефть, какие-то стратегические территории, интересы.
Когда-то Али сказал: «Почему я должен ехать воевать во Вьетнам? И стрелять в какого-то вьетнамца, которого ни я никогда в жизни не видел, ни он меня?» Людям навязывают какую-то идеологию, что превращает их в инструменты.
Вот почему-то мы с русскими стали врагами. Почему? Потому что, например, нашему президенту нужна была дымовая завеса, чтобы спокойно грабить нашу страну. Как вариант.
Я не знаю, какие там тонкости. Но это точно не то, что на нас русские напали, чтобы забрать территории. Я вас умоляю. Это сколько вам должно быть лет, чтобы в это верить? Что это потому, что одни говорят по-русски, другие – по-украински. Это же чушь. Может быть, я глупый. Но я в это не верю.
То же самое Крым. Почему в Крыму нет войны? Там ведь не сделали ни одного выстрела. Что, Крым не так важен, как Донецк или Луганск? Думаю, что как стратегический объект он важнее.
Я думаю, это все навязано людям, чтоб отвлекать их от основных проблем. Плюс война – это же прибыльное дело.
– Кто все же больше виноват в этом конфликте: руководство Украины или России?
– Виноваты оба. Думаете, Порошенко с Путиным не на связи? Я вас умоляю.
«Если бы я вышел против Стивенсона в той форме, в какой выходил с Мехди, был бы нокаутирован за пять раундов»
– Вы сейчас получаете удовольствие от бокса?
– Да.
– От чего больше? Выхода в ринг, самого боя, от пресс-конференций? Фьюри вот сам от себя кайфует.
– Я 22 года в этом деле и по-прежнему этим занимаюсь. Многие мои сверстники уже сидят с пивным животиком, а я по-прежнему нахожусь в форме. Получаю удовольствие от этого.
Мне нравится побеждать, мне нравится показывать хороший бокс, когда это у меня получается. К сожалению, не всегда.
– Когда не получилось показать хороший бокс?
– Да миллион раз.
– Мехди, наверное?
– Даже в прошлом поединке можно было все сделать красиво. А Мехди – это был вообще ужас.
– Именно после этого боя вы решили, что надо начинать работать с Атласом?
– Давайте будем реалистами. Если бы я вышел против Стивенсона в той форме, в какой я выходил с Мехди Амаром, Адонис меня бы нокаутировал за первые пять раундов. Это сто процентов. Это не камень в огород моего старого тренера, просто надо быть реалистом.
– В чем именно вас Атлас подготовил?
– Я думаю, что это больше моральная подготовка, это настрой. Это фокус, в котором он заставил меня находиться, это дисциплина.
Это важно. Бывает, ты выходишь в ринг и чувствуешь, что находишься в фокусе, видишь, что происходит, чувствуешь, ты острый.
А бывает, как было, например, с Амаром, что я вышел физически отлично готов, но мне кажется, тело было в ринге, а мой разум – где-то в другом месте. Я просто делал что-то, и это все было несвязно. Тедди это все совмещает – мою голову и мое тело.
– Вы еще работаете с психологом Колосовым?
– Мы в нормальных отношениях, но в работе я его не применяю. Тедди в углу и в зале заменяет и психолога, и тренера, и наставника, все вместе.
– Психолог нужен боксеру?
– Я думаю, что да.
– Энтони Джошуа нужен сейчас психолог?
– Я не знаю, что с ним происходит. Он был сам не свой в бою с Руисом – это сто процентов. Это было видно еще до боя, когда они только вышли в ринг.
Он поднялся на вершину, заработал большие деньги – не только от спорта, от рекламы. Он готовился на другого соперника, плюс соперник изначально был как жертва – возможно, недооценка.
Плюс история, что он был нокаутирован в спарринге. Думаю, часть из этого – правда.
Возможно, психолог нужен, но я же не у него в голове, мне сложно сказать. Психолог помогает не столько «ты сможешь, ты сможешь...». Они знают, какие рычаги у вас нужно надавить, чтобы заставить работать больше, концентрироваться. Психолог, наверное, для этого, а не для того, чтобы рассказывать вам, что не все кончено, что ты вернешься, ты сильный и мама в тебя верит.
Фото: Tribuna.com/Татьяна Болдырева, инстаграм Гвоздика.
