This Jesus Must Die

Некоторые личности очень любят считать, что именно личности творят историю, потому сразу же переходят на личности, когда кто-то пытается усомниться в такой, казалось бы, естественной, эмпирически подтвержденной, идее. Идея эта сама по себе удобна, так как позволяет ворочать тысячами людей, как Чапаев картофелем, да и упрощение ведет к более быстрому осмыслению общей картины.

Именно по этой же причине библейская высшая сила максимально антропоморфна, а современные протестантские течения и вовсе выпячивают земное проявление этой силы, отправляя классическое триединство в тень. Так попросту понятнее, так можно доступнее доносить неофитам доктрины – там, где Мы, должно быть место Я, иначе все пойдет прахом, и Я может отправиться к Ним. Для непричастного Я имеет крайне большое значение, так как мистический опыт – дело крайне личное.

Даже в самом коллективистском обществе всегда находятся те, кто выделяется, тем кому можно больше, тот, на кого устремлены глаза. Футбол давно стал игрой не индивидуальностей, но команды, совместно работающей на благо победы. Организация коллектива при этом, естественно, может быть разной. Где-то хватает типажа "провинциальный театр", где нужны парочка декораторов, один в меру пьяный осветитель, костюмер и т.п., а главная (и единственная) звезда уже "сделает кассу". Где-то работают по схеме "Макдональдс" – максимально обезличенная машина заколачивает денежку, не будучи любимицей публики, но в каких-то своих ипостасях вызывая восхищение организацией процесса. Но в любом случае приходится искать символы, знаки, картофелину, которую можно почистить и почувствовать себя шеф-поваром.

В этом смысле Лионель Месси не уникален, но интересен с точки зрения контекста, в котором общество препарирует эту нерядовую футбольную личность. На заре футбольных времен было Слово, слово это нес в лучшем случае сосед, который "видел" и давал первоначальную установку на восприятие. С выходом футбола за пределы "нашего двора" за дело взялись газетчики и радиокомментаторы, которые тоже видели лучше (и уж точно чаще) болельщика, которому лишь оставалось разобраться, кому и в кого верить. Телевидение, казалось бы, начало решать проблему искажения действительности – вот он Жаирзиньо, я его вижу по телевизору и сам решаю, а не слушаю, что по его поводу поет Высоцкий. Не получилось. Жаль, идея была хорошая.

Телевидение изменило не ход истории, а скорее наше мнение о ней. "Не верю, пока не увижу" стало не жизненным кредо, а просто планами на вечер. Все бы было хорошо, если бы проклятый ящик просто показывал, как есть, не пытаясь давить своей интерпретацией. И плохо это не столько тем, что раньше было лучше, плохо это потому, что приобрело более широкий характер и, что важно, визуализацию. То есть, мало описать слона и сказать, что это оса (муха, как мы помним, тоже вертолет), теперь можно показать "новую" осу. Да, это, разумеется, доведение до абсурда и параноидальное обвинение в злонамеренности (впрочем, некоторые принимают это всерьез).

Но все дело в том, что нам нужны эти самые злонамеренные или не очень искажения, нужна личность, которая будет не столько существовать и действовать, сколько символизировать обретение или крах идеалов, как футбольных, так и жизненных. Кому-то нужна история любви, кому-то per aspera ad astra, а кто-то любит искусство ради искусства. Всем нужно разное, но все это есть почти в шаговой доступности. Сейчас еще доступнее, чем раньше, сейчас каждый сам себе телевизор, лови волну и наслаждайся. Но волн много, свою можно и не поймать. Такие дела.

Лионель Месси – очень хороший футболист, это было видно давно. Его, как любого подающего надежды футболиста, поставили на плечи уже созданных гигантов, приклеили ярлык "новый Имярек", и еще в середине нулевых, наслюнявив как следует карандаши принялись творить. Месси – это не первый игрок, которого сделали, который стал больше, чем он есть, и даже больше, чем футбол. Но это первый игрок, который стал действительно глобальной звездой типажа "просто хороший парень". Лионель Месси, помимо чисто футбольных умений, оказался человеком скромным настолько, что он даже во время разговора не раскрывает рот. Он почти никогда не скандалит на поле и не очень хорошо виден вне его (речь, разумеется, не о наружной рекламе). Настало время качнуть маятник в сторону, противоположную эпатажу, и Лео пришелся, как нельзя кстати. Настолько бесконфликтную фигуру нужно еще поискать, особенно после того, как он перестал быть "маленькой дрянью", забившей гол рукой "Эспаньолу", и вообще стал максимально приближаться к столь пропагандируемому принципу "фэйр-плей".

Это все очень важно для футбола как социального явления – нужен определенный посыл, доступно объясняющий, что в рай попасть может каждый, и любовь – это все, что нужно. Лионель Месси – и это очевидно – сильно любил футбол, и футбол ответил ему взаимностью. Но интересно не только это единение простого аргентинского парня с природой, интересен его полный симбиоз с культурой профессионального футбола. Месси – мост между прошлым и будущим, андрогинное существо, которое совмещает себе безжалостного профессионала и наивного мальчишку, который все еще играет в футбол. Блоха, подковавшая мир.

Но не должно быть в мире ничего идеального, не идеален и Лео Месси, спортсмен и человек. Он выиграл все в "Барселоне", но не выиграл ничего в сборной – как же так, Лео? Он выиграл четыре золотых мяча, но минимум два из них были выданы просто так – что за ерунда, Лео? Он никогда не добился бы ничего без Эрнандеса и Иньесты – почти все согласны, но когда он не вытягивает в одиночку не очень мощную сборную Аргентины – мы снова недовольны. И именно в этом, а не в упущенном Кубке мира, главная трагедия одного из лучших нападающих в истории. Мы воздвигли памятник, а тень падает не туда, да какая-то она не очень густая.

Мы не любим знаки отличия, когда их очень много, мы говорим, мол, куда еще больше, если можно дать что-то вон тому скромному трудяге, который не выиграл войну в одиночку, но прошел сквозь все сражения и сил отдал не меньше. Несправедливо? Конечно, несправедливо. Ты вел своих, но докажи нам, что ты царь! Никакой ты ни не царь, Лионель Андрес. This Jesus must die. Так бы нам хотелось, а мы сделаем себе нового, получше.