«Мне кажется, я выгляжу отвратительно». Фигуристка Дороти Хэмилл выиграла Олимпиаду, заработала миллионы, но жила в глубокой депрессии
И комплексовала из-за маленькой груди.
Легендарная американка, олимпийская чемпионка-1976 Дороти Хэмилл очаровала фигурное катание: вынесла рекламный и ТВ-рынок, заработала миллионы долларов после карьеры исключительно на собственном образе, стала кумиром женской половины Штатов, но так и не нашла счастья.
Ее судьбу невозможно воспринимать в отрыве от эпохи: Хэмилл вырвалась далеко за пределы фигурного катания и спорта в целом – это история не только фигуристки, но и времени.
Пролог
«Здесь могла быть ваша реклама».
Именно это, а не что-то иное означала золотая олимпийская медаль, надетая на шею обаятельной американской девушки из Чикаго зимой 1976-го. 19-летняя брюнетка с короткой стрижкой наверняка ошибалась, размышляя о смыслах.
К примеру, золотая медаль, по мнению ее обладательницы, могла означать, что она вошла в историю американского спорта – логично же такое предположить, когда выигрываешь Олимпиаду. Или признание человечеством ее выдающихся способностей на льду.
Увы, золотая медаль ничего этого не означала. Потому что награждали вовсе и не человека, не спортсмена, не личность, а манекен, единственное предназначение которого – демонстрировать бренды.
Медаль лишь указывала перспективное место для продакт-плейсмента. Это эпоха 70-х: в ней любая знаменитость – продукт на полке супермаркета.
Глава 1. «Привет, я Дороти»
Филип Таубман, известный американский репортер возрастом «чуть меньше тридцати» (New York Times, Esquire, Time Magazine), сидел в номере отеля в Колорадо-Спрингс и вел светскую беседу с супружеской парой возрастом «чуть больше средних лет» – женщиной по имени Кэролайн и мужчиной по имени Чэлмерс.
Чэлмерс работал в Pitney Bowes – глобальной технологической компании, которая поставляла программные продукты и оказывала услуги в области документооборота, почты и e-commerce. Сумма в $75 тысяч, вложенная Чэлмерсом в карьеру дочери, больно ударила по финансовому благополучию менеджера среднего звена.
Кэролайн – классическая «nomad mother» (дословно – мать-бродяга): так в англоязычной прессе называли матерей, вынужденных путешествовать с детьми с места на место. От Лейк Плэсида до Денвера, от катка – к катку, от тренера – к тренеру.
Это классический сюжет про идеальную семью, которая делает все, чтобы их ребенок однажды добился успеха.
Соседняя комната в номере отеля Колорадо-Спрингс, где сидели Филип, Кэролайн и Чэлмерс, была незаперта. Филип брал интервью у Кэролайн и Чэлмерса для февральского номера Time Magazine. В какой-то момент в дверном проеме показалась заспанная девушка с короткой стрижкой.
«Привет, я Дороти», – раздался ее голос. Январь 1976-го, до Олимпиады в Инсбурке около месяца: будущая чемпионка Дороти Хэмилл как раз собирается бросить фигурное катание. Если вы думаете, что в головах будущих чемпионов всегда порядок, «ставь цель и иди к ней», «главное – осознанность» и прочий бред, то это совсем не так. Будущие олимпийские чемпионы всего за месяц до главного соревнования могут свято верить, что фигурное катание – не то, чем они должны заниматься.
«Все, о чем она тогда мечтала – быть студенткой. Она думала, что еще не поздно догнать сверстников и поступить в колледж, – вспоминал Филип Таубман первую встречу с Хэмилл двумя годами позднее. – А потом – внезапно – она стала национальным героем».
Глава 2. «Извините»
За 6 лет до знакомства Таубмана и семьи Хэмилл МОК принял историческое решение: Олимпиада 1976 года пройдет в Денвере, крупнейшем городе штата Колорадо. Идея казалась отличной, ведь в 1976-м намечалось сразу два мощных юбилея: 200 лет американской государственности и 100 лет Колорадо. Да и завораживающие пейзажи Rocky Mountains как нельзя лучше подходили для шумной вечеринки под логотипом пяти колец.
Обычно города и страны, получающие Игры, в восторге. Еще бы – это идеальный способ привлечь инвестиции, туристические потоки, создать или обновить городскую инфраструктуру, усовершенствовать логистические решения. Но то был особый случай: имя ему – Семидесятые.
Прежде чем мы дойдем до легендарного «извините», сорвавшегося с уст члена Палаты Представителей, демократа Боба Джексона в интервью Associated Press, зафиксируем одну деталь эпохи. Конец 60-х – начало 70-х – бум протестных субкультур в Соединенных Штатах. Не просто бум – протестовали все, везде и против всего.
Пацифисты – против войны во Вьетнаме и вообще войны, контркультурщики – против консерваторов, консерваторы – против контркультурщиков. Феминистки – против гендерной дискриминации, афроамериканцы – против расизма, члены ЛГБТ – против косых взглядов на их сексуальную ориентацию etc.
Протесты не утихали, даже несмотря на то, что в конце 60-х случилось три истории, заставившие Америку задрожать.
• Бунт в Детройте 1967-го: одни из самых масштабных беспорядков в истории Штатов. Все началось с налета полиции на бар в Детройте. В нескольких районах города орудовали вандалы – грабили и жгли магазины. Чтобы предотвратить хаос, власти объявили в городе комендантский час. Черные американцы, составившие впоследствии ядро протеста, восприняли это как расизм. Город сражался с полицией 5 дней; для подавления бунта президент Джонсон ввел в город войска, среди которых были и воздушно-десантные дивизии. В ходе рейдов погибло около 50, ранено около 470, арестовано около 7200 человек.
• Покушение на легендарного художника Энди Уорхола. В июне 1968-го Валери Соланас, радикальная феминистка, вошла в «Фабрику» (студию Уорхола) и трижды выстрелила ему в живот. Выйдя на улицу, Валери подбежала к полицейскому и провозгласила: «Я стреляла в Энди Уорхола!». Художник пережил клиническую смерть, пятичасовую операцию, а затем больше года носил поддерживающий корсет. Соланас, автор «Манифеста общества полного уничтожения мужчин», получила три года тюрьмы и принудительное психиатрическое лечение.
• Зверское убийство членами секты Чарли Мэнсона голливудской актрисы Шерон Тэйт, находившейся на девятом месяце беременности: 16 ударов ножом в живот. И пусть Квентин Тарантино в «Однажды в Голливуде» отомстил ублюдкам полвека спустя (внимание, спойлер) – их сжигали заживо, в реальной жизни в августе 1969-го кроме Тэйт хиппи порезали на куски еще 5 человек.
И это все 6 лет спустя после выстрела в Джона Кеннеди в Далласе.
Эпоха тотального гламура выросла натурально из ада.
А вот теперь – самое время перейти к «извините», произнесенному Бобом Джексоном в январе 1972-го – за несколько дней до того, как Денвер отказался принимать Игры.
Город захлестнула волна протестов. Экологические активисты выступали против проведения в Rocky Mountains соревнований по прыжкам с трамплина, лыжам и биатлону. Местный оргкомитет планировал перенос соревнований в Эвергрин, пригород в 15 милях западнее Денвера с населением 9 тысяч человек. Однако протесты начались и там.
В итоге вроде договорились: все лыжные соревнования пройдут в Вэйле и Стимбот Спрингс – однако тут же возникли логистическая и финансовая проблемы. Вэйл и Стимбот Спрингс располагались в 97 и 156 милях от Денвера. Это значительно увеличивало транспортные расходы и рушило договоренности Денвера и МОК провести Игры экономно. США только-только вышли из рецессии, уровень инфляции был около 6%.
Денвер планировал потратить на Олимпиаду не больше $30 млн. Однако в январе 1972-го внезапно оказалось, что не построено ни единого олимпийского объекта. Именно тогда демократ Боб Джексон и сообщил журналистам: «Наш олимпийский комитет потратил больше миллиона долларов, и все, что у нас есть за эти деньги – право проводить Игры!».
Джексон утверждал, что деньги Колорадо должны идти не на подготовку Олимпиады, а на образование, защиту окружающей среды и пенсии.
«Прямо сейчас – время принимать решение! – воскликнул Джексон. – Давайте уже скажем это стране и миру: «Извините. Мы думаем об окружающей среде. Мы совершили ошибку. Забирайте вашу Олимпиаду куда-нибудь еще!».
Так австрийский Инсбрук с населением чуть больше 100 тысяч человек получил Олимпиаду второй раз за 12 лет.
Через 4 года после джексонского «извините» судьба должна была нести 19-летнюю Дороти Хэмилл, только-только познакомившуюся с журналистом Филипом Таубманом, к домашней Олимпиаде. Но она причудливо несла ее к другим, двум самым важным в ее жизни точкам на карте: далекому Инсбурку и февральской обложке Time Magazine.
Глава 3. Всего одна сцена
Всего одна сцена, в которой вся Дороти Хэмилл.
1974-й, чемпионат мира в Мюнхене. Немецкая фигуристка Генти Шандерл завершает произвольную программу и бежит в Kiss and Cry. Хэмилл – следующая. Как обычно, у бортика в углу катка борется с панической атакой, ее колени дрожат. Она никогда не была уверена в себе перед выходом на лед. Она никогда не была уверена в себе.
Судьи объявляют оценки немецкой фигуристки – толпа взрывается свистом. Дороти убеждена, что освистывают ее – и бросается в слезы. Убегает с катка, падает в объятия отца.
Пауза.
Дошло: это свистят не ей. Хэмилл радостно возвращается на лед. Следующие четыре минуты арену в Мюнхене захватывает пронзительной музыкальности перфоманс.
Глава 4. Маленькая грудь
У Дороти Хэмилл очень маленькая грудь – этот досадный факт обнаружился сразу после того, как рекламодатели клюнули на свободный билборд.
Эта особенность Дороти Хэмилл доставит ей немало дискомфорта уже после легендарной победы. Когда фигуристка вырвется за пределы тренировочного процесса, тренажерных залов и катков и ворвется в эпоху тотального гламура, она осознает, что такое – быть манекеном.
Но до того Дороти еще предстоит стать последней фигуристкой в истории человечества, которая выиграла Олимпиаду без тройных прыжков. New York Times подсчитала, что если бы прыжковую базу произвольной Хэмилл в Инсбурке оценили по современной шкале ISU, вышло бы примерно 17,4 балла. Для сравнения – у Тары Липински в 1998-м эта цифра взлетела до 40,8, у Аделины Сотниковой в Сочи – 44,4, у Алины Загитовой в Пхенчхане – 46,1.
Musicality – слово, от которого начинает сводить глаза, когда окунаешься в публицистику тех лет о Дороти: его употребляют едва ли не через строчку. Хэмилл описывали как удивительно музыкальную фигуристку. Ее кумиром был Михаил Барышников, советский и американский балетмейстер. В 1974-м гастролировал с труппой Большого театра в Канаде, получил предложение о работе от «Американского театра балета» и не вернулся в СССР.
Хэмилл обожала балет с детства – это помогло ей не только подчеркивать музыкальные линии в программах, но и владеть качеством, которое сейчас бы оценили по достоинству гигантскими надбавками к базовой стоимости прыжка: она умело прятала в программе подготовку к самому прыжку.
«Каждое ее движение – правильное, каждая линия – чистая», – описывал ее катание легендарный Дик Баттон.
«Дороти катается очень изящно, – говорил американский арбитр Чарльз Фостер. – Она исполняет сложные программы, работает на очень высокой скорости, к тому же интерпретирует музыку с чувством».
В 70-х кроме короткой и произвольной была еще одна дисциплина – фигуры. Идея заключалась в том, что спортсмены должны преодолеть каток на одном коньке, нарисовав симметричные фигуры определенной формы. Когда вы сходите с ума от дорожки Мао Асады на одной ноге – помните, что в 70-х такое сдавали все. На тренировку фигур убивали дни – как на прыжки. У Дороти были две пары коньков за 5 долларов 95 центов. Для фигур – с короткими носками и неглубокой выемкой между ребрами; не такие, как для программ.
Каждый день она ложилась в 9 вечера, чтобы быть свежей утром. 7 часов тренировок 6 дней в неделю на протяжении 13 лет. Мама Кэролайн наблюдала за каждой ее тренировкой во всех точках земли, но не могла смотреть соревнования и пряталась в отеле. Удар брал на себя Чэлмерс – эмоциональные качели были обеспечены ему на всех главных стартах дочери, что он наблюдал из-за борта.
К тому моменту, когда Дороти доехала до главной программы жизни (подборка саундтреков из старого кино с Эрролом Флинном), ее уже знали по паре пьедесталов на ЧМ. Оба раза – серебро. Кроме того – три золота чемпионата США.
История, которую собирал Филип Таубман в номере отеля в Колорадо-Спрингс, вышла в Time Magazine с заголовком «Test of the Best on Snow&Ice».
Крик души.
«Почему? Почему нация с населением более 200 млн человек не в состоянии собрать на Олимпиаду команду, как у СССР или маленьких европейских стран? В Европе нет любителей. Элитные горнолыжники получают огромные гонорары от производителей экипировки. Если частный бизнес бессилен – шаг за государством».
Мрачное повествование о тяжелой доле американцев в зимних видах тех лет подводило к всего одной, главной мысли: Дороти Хэмилл – едва ли не единственный шанс США услышать свой гимн.
И вот эта девушка, главная звезда американской фигурки трех последних лет, страдала параноидальной неуверенностью в себе.
«Мне кажется, я выгляжу отвратительно», – говорила она.
Когда команда ABC предложила запустить видеозапись с прокатом Хэмилл произвольной на чемпионате мира в Колорадо-Спрингс (второе место), Дороти отказалась. Ей было страшно пересматривать свой же прокат. Ее маниакально преследовала мысль, что одно падение может разрушить не просто Олимпиаду, а всю карьеру. Всю жизнь.
«Просто подумайте, сколько времени я вложила в это и как много мне помогали другие. Одна ошибка – и все это коту под хвост».
Однако после финальных аккордов произвольной в Инсбруке-1976 все это перестало иметь значение. Значения не имело и первое в карьере золото чемпионата мира, добытое ей месяц спустя – последнего соревнования в карьере. Значения больше не имела улетевшая в корзину прошлого юность, живущий в ней коктейль из нервов, эмоций, переживаний, а также все, что их провоцировало.
Не имел значения страх проиграть, страх бессмысленности потраченных сил, страх, что этот свист с трибун, тогда, в Мюнхене – он тебе. Не имели значения бессонные ночи, травмы и мечты. Не имели значения даже $75 тысяч менеджера среднего звена Pitney Bowes Чэлмерса Хэмилла.
На поверхность всплыла проблема вселенского масштаба, она никого не волновала, пока Хэмилл летела к успеху, но накинулась на нее с первыми минутами другой жизни – знаменитости.
Кажется, эта проблема и была единственным, что имело значение в эпоху тотального гламура: у Дороти Хэмилл – маленькая грудь.
Глава 5. Безумцы
Не про тех людей Мэттью Вайнер снял Mad Men. В легендарном американском сериале циничные рекламщики с Мэдисон Авеню упаковывают в красивую обертку, глянец и видосы все, что им попадется под руку или случайно забегает в офис. Рекламой становятся люди, эмоции, чувства, воспоминания, упавшие самолеты.
– Я никогда не была влюблена.
– «Она не выходит замуж, потому что никогда не была влюблена». Я как-то написал этот слоган для рекламы чулок.
– Но для многих любовь не слоган.
– Вы имеете в виду настоящую любовь? Молнию, пронзившую ваше сердце, когда вы не можете ни есть, ни работать, вам не терпится пожениться и начать делать детей. У вас этого не было по простой причине — такой любви не существует. То, что вы называете «любовью», придумали такие, как я, чтобы продавать чулки».
Великий диалог Дональда Дрэйпера с возлюбленной из первого сезона. Дело происходит в то самое десятилетие, после которого наступают... Семидесятые. Рожденные безумцами.
После Олимпиады на Дороти посыпались контракты с множеством нулей. Кэролайн и Чэлмерс понятия не имели, как не утонуть в эпохе тотального гламура. Журналист Таубман стал другом семьи. Его отец когда-то работал театральным критиком в New York Times, а дядя был юристом в индустрии развлечений – они дали семье несколько важных советов, как выбрать агента.
Выбор пал на Джерри Вайнтрауба – ему пообещали 15% вознаграждения от всех гонораров Дороти после карьеры. Вайнтрауб к тому моменту уже набрал вес в Штатах – его клиентами были Боб Дилан, Джон Денвер и Нил Даймонд.
А потом...
Шампуни Short&Sassy от Clairol...
Куклы в образе Дороти Хэмилл от Ideal Toy...
Очки от American Optical...
Если я продолжу, этот текст станет похож на «Гламораму» Брета Истона Эллиса...
Голливуд... Мэдисон Авеню... Собственные спешлы на ТВ... Late night show...
Ее узнавали на улицах... Девушки стриглись, как она, в салонах красоты...
Ладно, давайте не будем мелочиться – это всего лишь несколько сотен тысяч долларов в год. Ведь главный в этой истории продукт на полке супермаркета – шоу Ice Capades.
Стоимость первого контракта Дороти Хэмилл составила больше миллиона долларов за 2 года. Если вы думаете, что ее карьера – это что-то про коньки, преодоление и победы – вы глубоко заблуждаетесь. Ее карьера – про то, как стать богатой, но так и не стать счастливой.
Олимпийская чемпионка ругалась с продюсерами Ice Capades до потери голоса. Грудь надо увеличить – и это не обсуждается. Жесткие подкладки в костюмах, призванных решить главную проблему, давили и вызывали самые неприятные ощущения. Ее заставляли делать акробатические трюки со страховкой, чтобы свисала из-под крыши стадиона головой вниз. Она въезжала в огромный словарь (нет, это не шутка – нужно было выехать на лед и разрезать телом огромную бумажную страницу словаря). Она изображала хористку, не двигаясь.
«Да почему мне нельзя двигаться? Почему мне нельзя просто кататься?» – срывалась Дороти на репетициях на директора Стэна Харриса.
«Дороти Хэмилл – особенная, если она катается на коньках. Какая еретическая идея, – ерничал Филип Таубман на страницах Esquire. – Это не entertainment – так думает Голливуд. Это недостаточно привлекательно – позволить лучшей фигуристке поколения кататься. Она должна петь и плясать. Она выходит на экраны в 8 часов вечера – это семейное время; будь добра сделай варьете-шоу. Прыгай в словари и летай с крыши. Катайся стоя на месте».
Франк Брилл, голливудский продюсер объяснял: «Олимпийские игры – это одно. Там настоящее напряжение, конкуренция. Это захватывает людей. Это как шоу Мисс Америка. Люди борются за что-то. Это не относится к тому, что мы делаем сейчас. Теперь мы – развлекательный автомобиль, конкурирующий с другими шоу».
«Все это грузит меня. Я не актриса. Я не певица. Я фигуристка. Мне сложно развлекать людей как-то иначе. Мне сложно говорить на камеру. Но когда я делаю эти вещи, меня оценивают как актрису или певицу. Это несправедливо», – делилась Дороти с Таубманом.
В 1978-м они поговорили впервые за пару лет в номере отеля в Сент-Луисе. PR-фирма Sobers&Roskin, одна из самых больших в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, не подпускала никого к Дороти. Ей рассказывали, с кем она может видеться, а с кем нет. На многие письма и запросы пиарщики просто не отвечали – журналисты не могли с ней поговорить. После скандала с сорванным контрактом с Ford Хэмилл отказалась от их услуг.
К Вайнтраубу возникали вопросы. Хэмилл недополучала обещанные гонорары от Ice Capades. Продюсер объяснял это тем, что шоу приносит крайне низкий доход – Хэмилл не могла проверить бухгалтерию. Вайнтрауб утверждал, что и сам работает в убыток.
– Мое идеальное шоу? Я бы каталась. Там было бы очень много фигурного катания. Это было бы шоу о том, как я чувствую фигурное катание. Я бы каталась все время.
– И что тебя останавливает?
– Все говорят, что это безумно скучно.
– Ты счастлива?
(Дороти Хэмилл берет длиннющую паузу)
– Я не знаю, – наконец отвечает она.
(Еще пауза)
– Наверное…
(Еще пауза)
– Иногда.
– Ты контролируешь свою жизнь? – спросил ее голос Филипа Таубмана, а вместе с ним и голоса всего поколения, выросшего в эпоху тотального гламура.
Всех тех, кому со страниц глянцевых журналов, билбордов и экранов телевизора взамен уличной жестокости и хейту предложили выбирать правильные бренды; и потреблять, потреблять, потреблять.
На этот раз без пауз.
– Нет, – ответила Дороти Хэмилл поколению.
Эпилог
У Дороти Хэмилл было все, что человечество веками почитает за рецепт счастья: талант, всенародная любовь, обаяние, популярность, деньги.
Многие из нас отчетливо убеждены, что нехватка какого-то из этих элементов ограждает нас от счастья. Что будь мы талантливее/красивее/богаче, мы бы жили в другой стране, другом мире и другой вселенной, где все бы получалось. Но мы катастрофически редко обращаем внимание на истории людей, у которых все это было и которые, тем не менее, страшно грустили.
И так же редко задаемся вопросом: а представляет ли ценность хотя бы один из этих элементов успеха, если, даже добираясь до вершины, ты не находишь средств, чтобы купить право быть самим собой?
***
Через 4 года после разговора в Сент-Луисе Дороти Хэмилл вышла замуж за поп-звезду Дина Пола Мартина. Еще через некоторое время она стала акционером шоу Ice Capades. В 1995-м шоу обанкротилось. В 2007-м Хэмилл опубликовала мемуары A Skating Life: My Story, на страницах которых призналась, что большую часть взрослой жизни страдала хронической депрессией.
Автор: Иван Кузнецов
Фото: Gettyimages.ru/Tony Duffy, Vivien Killilea / Stringer; globallookpress.com/Thomas Zimmermann Köln via www.i/www.imago-images.de; East News/Armando Trovati/Associated Press, Everett Collection; twitter.com; time.com/
