Теракт в небе, из-за которого СССР чуть не бойкотировал Олимпиаду
Исполнительница до сих пор жива.
Исполнительница до сих пор жива.
Шел ноябрь 1987-го. До летней Олимпиады в Сеуле оставалось десять месяцев.
«Боинг-707» южнокорейской авиакомпании Korean Air Lines выполнял пассажирский рейс по маршруту Багдад – Абу-Даби – Бангкок – Сеул. На борту находились 104 пассажира (в основном южнокорейские строители, возвращавшиеся с вахты на Ближнем Востоке) и 11 членов экипажа.
Самолет внезапно исчез со всех радаров через 5 часов после вылета из столицы ОАЭ – до посадки в Бангкоке оставалось около полутора часов. Безуспешные поиски продолжались две недели, пока обломки фюзеляжа в сотне километров от берегов Бирмы (сейчас Мьянма) не попались рыбакам Андаманского моря.
***
Южная Корея добилась права провести Игры-88 в 1981 году. Но зимой 1986-го МОК вызвал в Лозанну руководителей олимпийских комитетов Северной и Южной Кореи – на секретные переговоры о совместном проведении Олимпиады.
На этой идее настаивал Пхеньян (столица КНДР, не путать с южнокорейским Пхенчханом, который спустя 30 лет примет зимние Игры). Поначалу вечный президент КНДР Ким Ир Сен (на фото) требовал полной отмены Игр в соседнем государстве, но затем изменил тактику, пытаясь частично отжать соревнования у главных врагов.
«Как вы прекрасно знаете, Олимпиада – международный спортивный фестиваль, главный идеал которого – мир, гармония, дружба и сотрудничество между народами. Наш Национальный олимпийский комитет выдвинул предложение, чтобы Северная и Южная Корея вместе принимали Игры и участвовали в них единой командой.
Многие страны уже сообщили, что не будут участвовать в Играх, если они пройдут в Сеуле. Мы придерживаемся мнения, что наше предложение является хорошим способом решения текущих проблем, возникающих в рамках олимпийского движения.
Если оно вступит в силу, в Олимпиаде примут участие все страны без исключения, и она войдет в историю спорта соревнованием, способствовавшим достижению гармонии и единства разделенной корейской нации», – писал Северокорейский олимпийский комитет президенту МОК Хуану Антонио Самаранчу в сентябре 1985-го.
***
Южная Корея, понятно, ни с кем делить Олимпиаду не собиралась. Но не могла ответить категоричным отказом по нескольким причинам:
• в мире это сочли бы непримиримым жестом вместо диалога двух разделенных и враждующих частей Кореи;
• отношения двух стран были настолько напряженными, что в случае отказа провокации северных соседей казались почти неизбежными;
• окончательное решение все равно оставалось за МОК, который опасался очередного олимпийского бойкота – на этот раз от союзников Северной Кореи;
Северокорейцы требовали 11 олимпийских дисциплин из 23, отдельную церемонию открытия или закрытия и новую вывеску для Игр – «Олимпийские Игры в Корее: Пхеньяне и Сеуле».
Самаранч был готов к компромиссу, но с жесткими ограничениями – на конгрессе, где Сеул выиграл право проведения Игр у японской Нагои, ни о каком Пхеньяне речи не шло. Поэтому на январских переговорах в 86-м МОК предложил Северной Корее провести лишь несколько событий – турниры по футболу, настольному теннису и стрельбе из лука.
Вариант выглядел разумным, но северокорейские чиновники его отвергли (хотя позже Ким Ир Сен жалел об этом и соглашался даже на меньшее). Переговоры возобновлялись несколько раз и без результата продолжались до лета 1988-го, но, кажется, именно тогда КНДР упустила самый реальный шанс стать хотя бы частичкой Олимпиады-88.
***
Обсуждая статус Игр, северокорейские дипломаты оперировали увесистыми аргументами.
«Военные силы с обеих сторон находятся в полной боеготовности, и любая случайная ошибка может иметь катастрофические последствия для мирного проведения Игр. При нынешней атмосфере в Южной Корее будет широко распространено насилие и беспорядки.
Ход событий определенно примет насильственный оборот, если ситуация не будет урегулирована. МОК должен обеспечить мир и согласие, проведя объединенные Игры под совместным покровительством двух Корей и тем самым победить заговор США», – так правая рука Самаранча в МОК Кумар Ашвини, летавший на переговоры в Пхеньян, передавал в докладе слова вице-президента КНДР Пак Сон Чхоля.
От слов Северная Корея довольно скоро перешла к делу.
Операция по поиску пропавшего «Боинга» продолжалась вторые сутки. К тому времени расследование южнокорейских спецслужб вышло на двух странных пассажиров с того же рейса, прервавших полет в Абу-Даби.
Это были японские туристы Синити Хатия и Маюми Хатия, судя по всему отец с дочерью. Подозрения вызвали их выездные визы – японцы пишут в документах только фамилии, а Синити и Маюми указали свои имена, как принято в Корее. Экспресс-проверка паспортов в японском посольстве подтвердила – документы поддельные.
Дальнейший путь японской пары из Абу-Даби лежал в Бахрейн, откуда они транзитом через Иорданию планировали попасть в Рим. Власти Бахрейна после предупреждения о подозрительных пассажирах задержали их прямо в зале ожидания аэропорта Манамы.
Японцы при задержании вели себя спокойно, даже попросили разрешения закурить. Пожилой японец достал из кармана пачку «Мальборо», вытянул оттуда сигарету и внезапно начал ее грызть зубами. Его примеру последовала 25-летняя спутница.
Оказалось, вместо фильтра в сигареты были вмонтированы ампулы с цианистым калием – сильнейшим ядом, вызывающим быструю смерть. Мужчина скончался почти сразу, девушку в тяжелейшем состоянии доставили в местный госпиталь.
Она выжила и спустя две недели ее доставили из Бахрейна в Сеул.
***
В корейской больнице Маюми не отвечала на вопросы следователей – ни по-корейски, ни по-японски. Ее долго считали китаянкой – за китайские стихи, которые она записывала в блокнот, когда появлялось свободное время.
Так продолжалось неделю, но на восьмой день пребывания в Сеуле Маюми в слезах бросилась на плечи женщины-следователя, которая ежедневно приходила к ней с допросом.
«Простите меня! Я виновата», – первые слова на корейском арестованной девушки.
Ким Хен Хви – виновница теракта. Или жертва спецслужб КНДР?
Дальше она рассказала о себе всю правду.
В прежней жизни ее звали Ким Хен Хви. Она росла на окраине Пхеньяна в семье дипломата, а после окончания школы поступила в институт иностранных языков, где должна была изучать японский. Но на первом курсе люди из Центрального комитета партии завербовали Ким в спецшколу, где готовили секретных агентов для выполнения особых заданий.
Следующие восемь лет она провела в секретном лагере за изучением боевых искусств, диверсионных навыков, иностранных языков и психологии. А в 25 лет ее познакомили с пожилым господином, которого звали Ким Сын Иль – одним из старейших агентов разведывательного управления Центрального комитета трудовой партии КНДР.
Самолет взорвался с помощью часового механизма, замаскированного под японский радиоприемник. Жидкое взрывное устройство находилось в бутылке из-под ликера. Эти предметы Ким Хен Хви и Ким Сын Иль получили от агента в Белграде (их путь в столицу Югославии был предельно запутанным: Пхеньян – Москва – Будапешт – Вена – Белград). Из Югославии они вылетели в Багдад.
В аэропорту Ирака они без проблем пронесли на борт в ручной клади взрывчатку с таймером, заведенным на взрыв через 9 часов. После промежуточной посадки в Абу-Даби они просто оставили ее на верхней багажной полке над своими креслами, а сами вышли из самолета.
Лайнер полетел дальше без них.
***
Южнокорейский суд приговорил выжившую Ким Хен Хви к смертной казни весной 89-го. На судебном процессе она рассказала, что исполняла теракт по личному письменному приказу Ким Чен Ира (сына Ким Ир Сена и будущего Великого Руководителя КНДР), на тот момент управлявшего северокорейскими спецслужбами.
Ким Ир Сен (слева) с сыном Ким Чен Иром
Одна из главных целей – срыв летних Игр в Сеуле.
«В Северной Корее все совершалось от имени Ким Ир Сена и его сына Ким Чен Ира. Без их разрешения ничего не делалось. Нам сообщили, что приказ о нашем задании был одобрен сверху. Ким Ир Сен считался богом на земле. Все, что он приказывал, не обсуждалось, и больше всего ценились преданность и готовность исполнить любой приказ, даже ценой собственной жизни», – девушка призналась, что превратилась в послушного робота, которого убедили в необходимости теракта для воссоединения полуострова.
На специальной пресс-конференции в январе Ким Хён Хви плакала и просила прощения у семей погибших.
Через год президент Южной Кореи Ро Дэ У (спустя восемь лет его самого кинут в тюрьму на два десятка лет за коррупцию) помиловал Ким Хен Хви.
«Лица, которые должны предстать перед судом, руководят Северной Кореей. А этот ребенок – такая же жертва ужасного режима, как и пассажиры рейса KAL-858», – сказал президент в апреле 1990-го.
***
Северная Корея наотрез отказалась сознаваться в организации взрыва.
«Это драма, инсценированная и осуществленная высокопоставленными властями Южной Кореи. Чтобы успешно провести президентские выборы и гарантировать осуществление двух важных мероприятий – Олимпийских игр и передачи власти ими был разработан сценарий с самолетом KAL.
Южнокорейские интриганы изменили имена двух лиц с японскими паспортами на корейские и сфабриковали их адреса и биографические данные, чтобы говорить о них как об «агентах» с Севера. Однако в нашей северной половине страны нет лиц с такими именами и биографическими данными, как те, которые сообщены представителями Южной Кореи.
В настоящее время мировое общественное мнение считает, что «Маюми» является агентом разведки Южной Кореи, которую правительство Южной Кореи использовало, чтобы состряпать инцидент с самолетом, что она является «Маюми южнокорейского происхождения», «фальшивой Маюми», а также что «Маюми» подменили другой женщиной в Бахрейне или Сеуле», – убеждал на специально собранном в феврале 1988-го Совете безопасности ООН представитель Северной Кореи.
Месяцем раньше КНДР направила в МОК письмо, в котором сообщила, что не сможет участвовать в Играх, которые пройдут только на южнокорейской земле. Позже к бойкоту присоединятся Албания, Куба, Вьетнам, Никарагуа, Сейшельские острова и Эфиопия.
***
СССР едва не оказался среди стран, поддержавших бойкот дружественной КНДР.
«Со своей стороны мы будем и впредь оказывать необходимую поддержку корейским товарищам. Теперь нужно четко сформулировать то, что мы пытаемся достичь в ходе третьего раунда переговоров в Лозанне.
Если бы удалось провести часть Олимпийских игр в Пхеньяне, это была бы большая политическая и престижная победа. Вы делаете разумные предложения, но нам приходится иметь дело с противником и хитростью. И это заставляет нас действовать на основе общих, скоординированных позиций», – обещал в мае 86-го секретарь ЦК КПСС Яковлев секретарю ЦК Трудовой партии Кореи на секретных переговорах.
Александр Яковлев – секретарь ЦК КПСС
МОК до последнего контактировал с советскими дипломатами, опасаясь второго подряд олимпийского бойкота СССР (первый – в 1984-м, когда летние Игры принимал Лос-Анджелес). Ясность наступила только зимой 88-го, когда главе советского олимпийского комитета и министру спорта Грамову устроили пресс-конференцию в ГДР.
«Участие в Играх Северной Кореи является исключительно проблемой МОК и НОК Северной Кореи и не повлияет на решение Советского Союза», – всем стало понятно, что СССР решил выступать в Сеуле несмотря ни на что.
***
Сейчас Ким Хён Хви 56 лет. Она живет где-то на окраине южнокорейского Тэгу под постоянной охраной, ее точное местоположение хранится государством в тайне.
В 1997-м она вышла замуж за следователя, занимавшегося ее делом и позже охранявшего ее. У них двое детей. По информации BBC, семью Ким, оставшуюся в Северной Корее, арестовали и отправили в трудовой лагерь.
«Естественно, я должна быть наказана и сто раз убита за мой грех. Можно ли его простить? Не думаю», – этой зимой Ким Хён Хви разыскали журналисты The Washington Post.
Прошло тридцать лет.
На зимних Играх-2018 в Пхенчхане спортсмены Северной и Южной Кореи прошли на церемонии открытия единой командой под общим флагом.
Фото: AP Images/AP Photo/Ahn Young-joon; wikipedia.org/Udo Haafke; REUTERS/Kim Kyung-Hoon, Stringer; Gettyimages.ru/Steve Powell/Allsport; РИА Новости/Сергей Гунеев, Борис Бабанов
