«Парень резко повернулся и ударил маме по зубам». Как жизнь «закаляла» Джимми Коннорса
Великий Джимми Коннорс, пять раз выигрывавший US Open, на корте на корте всегда был агрессивен. Отрывок его автобиографии, который рассказывает, что сделало его одним из самых яростных теннисистов в истории – на Tribuna.com.
Фото: Fotobank/Getty Images/ John D. Hanlon /Sports Illustrated
Джимми Коннорс «Посторонний»
Глава 2. Как создавался характер
Мне восемь лет, и я наблюдаю, как какие-то гопники избивают мою маму и деда. Кровь по всему корту. И я не могу им помочь. Я бессилен. Этот день изменит меня мощнее, чем любое другое событие жизни.
Мы с моим старшим братом Джонни играем на общественных кортах в Джонс-Парк в Восточном Сент-Луисе – с нами мама и бабушка, которую мы называем Мама-два, потому что она нам как вторая мать. В парке пять кортов, вокруг никого. Два каких-то парня лет двадцати пришли потусоваться и заняли соседний корт. Они поставили огромный транзисторный приемник и включили его на полную катушку. Музыка настолько громкая, что мы даже не слышим маминых указаний. Она вежливо просит их сделать потише. Они пропускают все мимо ушей. Им все в кайф, они орут и матерятся. Мама опять вежливо просит сделать потише или перейти на другой корт. Они называют ее сукой. Мы продолжаем играть.
Подходит мой дедушка, который возглавляет охрану парка. Папаша (мы так его называем) любит посмотреть, как мы тренируемся. Он, конечно, не очень рад, что рядом такие ребята, но проблем тоже не хочет. Мы останавливаем игру и смотрим, как он к ним подходит.
– Ребят, может, сделаете немного потише?
Один козел начинает нагибаться. Я думаю, что он выключит музыку. Но вместо этого он бросается на деда, застает его врасплох и сбивает с ног.
Козлина садится на Папашу, хватает его за воротник рубашки и начинает стучать головой о корт.
Я даже не заметил, как мама прибежала помочь своему отцу. Только она собралась схватить парня за плечо, как тот резко поворачивается и бьет ей прямо по зубам. Зубы летят во все стороны. Мама-два пытается нас отодвинуть оттуда, но она не может закрыть нам глаза, и мы видим, как мама падает на корт вся в крови.
Эти козлы убегают. Все произошло так быстро, что не покидает ощущение, будто это кошмарный сон. Но это реальность. Мама-два заталкивает всех в машину и везет домой. Мамина подруга Бут уводит маму в ванную и закрывает ей лицо полотенцем. В какой-то момент мама убирает полотенце. Оставшиеся во рту зубы торчат из окровавленных десен и пробитых губ. Джонни кричит: «Засунь их обратно! Засунь их обратно!» Бут злится и выталкивает его из ванной. Приезжает отец, и мы отвозим маму и Папашу в больницу.
Там врачи обрабатывают голову Папаши. Потом наступает мамина очередь. Они вытаскивают осколки зубов и накладывают больше ста швов.
Вечером мы пытается помочь ей устроиться на диване. А потом мы с отцом и Джонни возвращаемся на корты и ищем мамины зубы. Думаем, что, может быть, их стоит найти, может быть, их смогут вставить обратно. Мы просто не знаем, что делать.
На следующее утро мама отдыхает на диване, но мы с Джонни спрашиваем, не хочет ли она пойти поиграть в теннис. Мы слишком маленькие, чтобы понять, как ей больно. Но она встает и идет играть с нами на заднем дворе. Ничего не могло удержать ее от тенниса с детьми. Она еще месяц не сможет нормально разговаривать. Ей буквально нужно заново учиться говорить. До самой смерти у нее будут проблемы, но она никогда не жалуется, не вспоминает об этом. Она никогда не использует то избиение как оправдание чему-либо.
Но мы с Джонни еще много лет регулярно вспоминали тот день. Мы спрашивали себя, что за человеком нужно быть, чтобы заниматься такими вещами? Как такое вообще могло произойти? Как мы это переживем? Конечно, этот день оказал серьезное влияние на нашу психику, но в итоге мы как-то справились. Я использовал свой гнев в игре. Джонни направлял свою ярость в другое русло – выпускал ее на улицах.
Когда я увидел, как избивают мою маму, во мне появилась сильная жажда мести, и я понял, что могу использовать ее. Если она может играть на следующий день после такого, то я точно смогу играть час или пять часов, несмотря на любую боль. В фильме «Придорожное заведение» у Патрику Суэйзи есть хорошие слова. После того, как его ударили ножом, врач, которую играет Келли Линч, спрашивает, нравится ли ему боль, и он отвечает: «От боли не больно». Я понял, что это значит.
Я всегда мог найти что-то внутри, что заставит меня двигаться дальше – чаще всего это были гнев и ярость. Мама научила меня управлять этими эмоциями. Она называла их «тигровые соки».
– Давай, Джимми, где твои тигровые соки, – говорила она.
***
Через много лет бабушка Берта, Мама-два, рассказала мне, что она влюбилась в теннис, сразу же как взяла ракетку. Она не могла платить за занятия, но благодаря природным талантам сама научилась играть, сама поняла, как улучшить технику, работу ног. Вскоре она стала довольно сильным игроком, известным в Восточном Сент-Луисе и окрестностях. Они с Папашей заключили сделку – он научит ее плавать, а она научит его играть в теннис. В итоге в тридцатых-сороковых годах они выиграли несколько турниров в миксте, а Мама-два к тому моменту была одной из сильнейших местных теннисисток. Она была очень спокойна и возвращала все – как стена.
Именно она привила моей маме Глории игру. Когда мама была подростком, она играла и выигрывала местные турниры на открытых кортах и в залах. Они с Мамой-два часто играли в паре. Но в 1939-м они играли в полуфинале одного турнира в Канзасе. Маме было 15, и она проиграла 0:6, 0:6 – проиграла своей матери. Суровый урок, да?
Так я и рос у двух женщин, которые обожали теннис. Никаких сентиментальностей, игра – это главное.
Когда я уже мог играть против мамы, она тоже со мной не нежничала – старалась заколотить мяч мне прямо в глотку.
– Если твоя собственная мать на это способна, представь, что с тобой сделают другие, – говорила она мне.
