Цветопреставление. Проблемы ребрендинга «Кардифф Сити»

«Лучше бы я родился дальтоником!» – невысокий лысый крепыш по имени Нил рубил воздух огромными ладонями, глядя на спины болельщиков «Кардиффа», исчезавшие в турникетах «Сити Стэдиум». Приступ гнева у Нила вызвала пара подростков, натянувших одинаковые футболки с фамилией «Беллами» и номером 39, – но не потому, что ему чем-то не нравился один из лучших игроков в истории клуба. Просто одна из футболок была синей. Другая – красной.

Красный – это первый сигнал, который подаст вам Уэльс. Когда автобус покатит по мосту Северн, накрывающему Бристольский залив, по бокам в воде будут мелькать красные буйки – до тех пор, пока красный дракон не оскалит свою пасть с гигантского флага на въезде в страну регби, овец и свистящего валлийского акцента. Красными будут ягоды шиповника у стен кардиффского замка и единственный «феррари» в городе, гордо припаркованный на главной площади; в общем, все, кроме синих футболок болельщиков «Кардифф Сити» – они уже 113 лет называют себя The Bluebirds, «лазурными птицами».

Несмотря на красное лицо страны, столичный футбольный клуб всегда играл в синем – и в 1927-м, когда занимал второе место в чемпионате Англии, и в последние десять лет, куда поместились провал в четвертый дивизион и два кубковых финала. В этом не было ни путаницы, ни фронды – даже регбийные команды Кардиффа традиционно носили синее, а иконическая фотография (величайшего футболиста из тех, кого вы никогда не видели) в синей футболке стала одним из символом «Кардифф Сити»: она висит в подтрибунном помещении стадиона (правда, в цензурированном виде) и заодно красуется на обложке сингла отличной валлийской группы Super Furry Animals.

Клубные цвета всегда были важным средством самоидентификации, и даже неизбежная коммерциализация, регулярно перекрашивающая вторые и третьи комплекты футболок, не отменила базовых понятий. Все знают, что цвета «Ливерпуля» – красные (хотя команде приходилось играть и в черном, и в зеленом, и в сером), а «Барселоны» – сине-гранатовые (постарайтесь забыть этот кошмарный градиент). Даже «Томь» несколько сезонов подряд играла в бело-синих футболках, но с трибун неслось «Вперед, бело-зеленые!». Но почему-то именно «Кардиффу» в XXI веке пришлось пережить два покушения на свои традиции.

Первую попытку перекрасить клуб предпринял одиозный ливанский бизнесмен Сэм Хаммам, уже баламутивший английский футбол своим диким «Уимблдоном». В 2000 году он захотел переименовать «Кардифф Сити» в «Кардифф Кельтс», а заодно сменить синие цвета на красно-бело-зеленые – то ли для того, чтобы расширить фанатскую базу, то ли для того, чтобы просто повеселиться (в конце концов, мы говорим о человеке, который любил ставить подножки разминающимся игрокам соперника). Но совет директоров «Кардиффа» выступил против, и Хаммам унялся.

Вскоре Хаммам продал клуб Питеру Ридсдэйлу, которому незадолго до того удалось спихнуть «Лидс» в самую глубокую финансовую пропасть Англии. Ридсдэйл профессионально приумножил долги «Кардиффа» и принялся искать нового инвестора. Инвестор нашелся в Малайзии – бизнесмен Винсент Тан привез в столицу Уэльса 35 млн фунтов, но решительно потребовал выполнить два условия. Первое – сменить синие цвета на красные, которые в Юго-Восточной Азии символизируют богатство, власть и удачу. Второе – поставить на эмблему клуба дракона, не чуждого Уэльсу и Малайзии одновременно. «Кардифф» находился на грани банкротства, поэтому условия пришлось принять.

Представьте себе, что спартаковскому ромбику решили закруглить углы, а изящную динамовскую букву Д перерисовали в стилистике плакатов Родченко, при этом поменяв красный цвет на синий и наоборот – и вы поймете, как чувствовали себя болельщики «Кардиффа». На предсезонной встрече с руководством клуба они узнали, что их команда теперь будет играть в том числе для привлечения новых инвесторов из Азии, а на вопрос о том, действительно ли все эти перемены сработают, получили убийственный ответ от менеджера Алана Уайтли: «Я не знаю, я же не азиат».

Когда на просмотр в «Кардифф Сити» приехала пара игроков из Малайзии, болельщики начали сдавать сезонные абонементы. «Это дурной знак, хуже быть не может, – объяснял мне Нил. – Все помнят, как «МЮ» облажался с китайцем Дуном Фанчжоу, а владелец «Ман Сити» Таксин Чиннават привозил в клуб тайцев – и все они выглядели идиотами». За несколько недель в кассы «Кардиффа» вернули 600 сезонок. Процесс удалось притормозить лишь за счет возвращения в клуб легенды местного футбола Крейга Беллами и увеличения зарплаты лидера команды Питера Уиттингема – чтобы тот не сбежал в премьер-лигу.

Старт сезона в чемпионшипе еще больше сбил болельщиков с толку – их команда выиграла семь матчей из десяти и забралась на первое место, а Уиттингем клал голы со штрафных как рукой и держался в числе лучших бомбардиров, играя при этом опорного полузащитника. Продав душу дракону, «Кардифф» неожиданно взбодрился, победил во всех домашних встречах и вроде как должен был доказать фанатам очевидное: что бы они там себе ни думали, главное в современном футболе – это деньги; без них команда может оказаться в валлийской, а вовсе не в английской премьер-лиге. Ну, а красный цвет – всего лишь незначительная уступка, на которую надо согласиться.

Но уникальность ситуации в Кардиффе как раз в том, что не все отмахнулись рукой от поналетевших красных драконов – кто-то сдал билет и сидит дома, кто-то продолжает ходить на футбол просто ради удовольствия (их большинство), а кто-то, как Нил, продолжает считать драконов синими ласточками. Ужасно интересно наблюдать именно за такими, полуопределившимися людьми, – как они до последнего цепляются за историю клуба, в то же время понимая, что он не сможет жить без будущего. Как ходят по клубному магазину, шарахаясь от излишне дружелюбных значков, на которых и флаг Малайзии, и флаг Уэльса, и эмблема «Кардиффа». Как хором фотографируются на железнодорожной платформе у скамейки в тех, правильных цветах. Как в ответ на объявление диктора о том, что на стадионе присутствуют очередные важные гости из Малайзии, орут кричалку «Овце**ы, овце**ы» – ту самую, которую обычно поют их соперники.

Жизнь, как обычно, оказывается сложно нарисовать одним цветом, в ней важно видеть полутона и оттенки. После уверенной домашней победы Нил оттаивает, перестает коситься на подростков в красных футболках и ведет меня в паб отмечать. Он уже мечтает о выходе в премьер-лигу и иррационально верит, что клуб как-то сам собой вырулит на путь сохранения традиций, а в пабе возмущается тем, что я не вижу внешней разницы между пинтой Guinness и темного валлийского пива Brains – и в этот момент совершенно точно не жалеет, что умеет различать цвета.