Автобиография Денниса Бергкампа. Глава 10 - «Дела телесные». Часть вторая

Деннис заинтересовался «хорошими привычками», которые упомянул Гари Левин. Я рассказываю ему один случай с Биллом Шенкли, когда он был тренером «Ливерпуля».

Истории Левина напомнили мне, с каким презрением относился великий Билл к игрокам, которые жаловались на повреждения. Однажды он заорал на своего футболиста с травмой колена: «Выкинь нахрен этот наколенник! И почему это ты называешь «твоим» коленом? Это колено принадлежит «Ливерпулю»!»

Деннис [под впечатлением]:

- Не понимаю такой психологии, но я бы ни за что этого не допустил. Я хозяин своего тела, и только мне судить, могу ли я играть. И грамотный тренер должен доверить это решение игроку. Я никогда не обманывал, наоборот, всегда хотел играть. И не надо думать, что выходить на поле можно только в идеальном самочувствии. Спросите любого футболиста, играл ли он хоть когда-нибудь без малейшей боли? Такое просто невозможно. Всегда что-то да есть. Если хромаешь и ходишь с трудом, это другое. Но когда ощущаешь, что эта болячка не будет иметь серьезных последствий, то всё в порядке, надо играть.

 Когда я приехал в Англию, уже было не принято выходить на матч во что бы то ни стало. Я видел фото парней вроде Терри Батчера с повязкой на голове, из-под которой струится кровь. Но стойте! Зачем выпускать хромающего или того, кто не может бегать? Это же бесполезно! Игроки должны быть готовы на все 100%.

- И ты пропустил финал Кубка в 98-м по этой причине?

 - Меня мучила боль в сухожилиях на протяжении всей концовки сезона, и я пропустил несколько последних матчей, даже тот против «Эвертона», когда мы оформили чемпионство. Финал Кубка был через неделю, и я позвал моего физиотерапевта из Голландии Роба Оудерланда, надеясь, что он мне поможет. Гари Левин воспринял это спокойно. Он вообще легко воспринимает многие вещи, и я это очень ценю. Мне становилось всё лучше и лучше, ради этого матча я даже не пошел на свадьбу брата моей жены. Ведь я еще ребенком мечтал о финале на «Уэмбли». То был первый шанс, и кто знает, когда бы предоставился следующий? Ещё в четверг всё было в порядке. Зеленый свет, я сыграю! Но на пятничной тренировке появились опасения. После одного из ударов я снова почувствовал боль в мышце. Я напряг ногу и понял, что это оно. Конечно, я не думал, что сезон окончен, впереди был чемпионат мира. Но утром в день игры боль усилилась, и я уже с трудом мог ходить. Об игре теперь не было и речи.  

На фото: финал Кубка Англии 1997/98

Гари рассказывает тут о моей карьере. Ну да, я всегда хотел играть как можно дольше на самом высоком уровне, наслаждаться футболом и отдать ему всё, и чтобы мое имя, так сказать, занесли в учебники. Хочется быть лучшим. Хочется войти в историю. Но это можно сделать, только если играть долго на топ-уровне, оставаясь при этом здоровым. С другой стороны, я понимаю и олдскульную английскую идею, что надо быть мужиком во всём, но знаю игроков, которые выходили на поле, когда этого делать не стоило.

Игровая карьера Пима ван Дорда, того самого физиотерапевта из «Аякса», ставшего Деннису близким другом, прервалась из-за лечения травмы ахилла инъекциями кортикостероидов, и Деннис хорошо усвоил этот урок. «Я понял, что если у тебя мышечная травма и ты делаешь туда укол, то он снимает боль, но мышца может порваться. Я всегда говорил, что не буду так делать, потому что хочу чувствовать свое тело и потому что знаю, чем это может кончиться. Есть другие типы повреждений, при которых уколы помогают, и в таких случаях я тоже их делал. Так, например, они спасли меня при травмах колена и пару раз с проблемами паха еще в «Интере».  Однажды в «Арсенале» у меня сильно болел палец, и я отыграл на уколах четыре или пять матчей. Мне кололи довольно глубоко, очень больно, и я вообще не чувствовал два соседних пальца. Но это нормально, потому что это всего лишь стопа. А я знал, что может иметь серьезные последствия, а что – так, мелочь. Никогда бы не согласился на инъекции кортизона только ради того, чтобы сыграть в одном матче, но если это часть лечения — делаешь курс уколов и не играешь пару-тройку дней — тогда это совсем другое дело». 

- Как же так получилось, что ты стал вникать во все эти медицинские тонкости?

Я всегда интересовался физиотерапией, да даже если и не касаться ее, мне было любопытно, как работает наше тело, я хотел досконально изучить его строение. Как работают мышцы? Для меня это один из главных вопросов. Я изучал физиотерапию два года в школе и даже когда уже подписал профессиональный контракт с «Аяксом», не забросил это обучение. Я хотел работать в спорте, и даже если бы не задалась футбольная карьера, из меня мог бы получиться врач. Как так получилось? Сам незнаю.   

Гари Левин стал физиотерапевтом, после того как пришлось завязать с футболом из-за травм. И я представляю, что все могло случиться наоборот: это я ломаюсь, а он продолжает играть, и вот я выбегаю на поле с чемоданчиком, когда он получает повреждение… 

 [Смеется] Я всегда чувствовал, что нужно моему телу, как правильно готовиться, и к концу карьеры это осмысление только усилилось. Я правильно питался и соблюдал режим. Хотел бы я сказать, что именно из-за этой постоянной ментальной работы у меня не было серьезных травм. Это, конечно, тоже сыграло роль, но отчасти это просто удача. Хотя я отслеживал действия защитников, предугадывал, когда они пойдут в подкат и когда нужно подпрыгивать, знал, как правильно поставить ногу. Когда я ошибался в этих своих расчетах, тогда и получал травмы. Так что это именно сочетание везения и осознанности. Мой главный девиз — не делать глупостей. Пол Гаскойн сам полез в глупый подкат и травмировался в финале Кубка, так ведь? С Марко [ван Бастеном] то же самое. Тот стык с игроком «Гронингена», когда ему было всего 22, и после этого он никогда уже не был прежним. С того эпизода и начались его проблемы с лодыжкой, а в 28 или 29 он уже фактически закончил карьеру. 

На фото: Арсен Венгер, Пэт Райс и Гари Левин

- И с приходом Арсена медицинские аспекты тоже улучшились?

О да, несомненно. Я очень доверяю Гари. Он открыт для всего нового, и изменения не заставили себя ждать. Вот, например, массажист. В мой первый сезон массажист был только у Дэвида Платта, и это было в диковинку. Когда же я заканчивал карьеру, у нас было уже три массажиста, которые приходили на следующий день после игр. То есть за десть лет ситуация изменилась от «Да зачем вам массажист? Проработать мышцы? Фигня это всё, забудьте!» до трёх массажистов. Естественно, другие клубы тоже это скопировали, и теперь мы видим массажистов повсеместно.

- Очевидно, ты легко находил общий язык с медперсоналом в «Аяксе» и «Арсенале». А как были дела в «Интере»?

- Совсем по-другому! В конце 94-го у меня случилась травма паха, которая мучила меня несколько месяцев. Я сходил к куче врачей и перепробовал, кажется, всё. В итоге я сказал руководству, что хочу пригласить физиотерапевта из Голландии. А они не разрешали. Когда же врач по моей просьбе все же прилетел в Италию, пришел на тренировку и вел себя вполне вежливо и адекватно, его попросту не пустили. Поэтому он проводил свой курс лечения прямо у меня дома. Потом, перед Рождеством, я сказал тренеру, что еду домой в Голландию на неделю и буду лечиться там. Мне ответили, что так нельзя и что я должен остаться в распоряжении клуба. Когда я сказал, что мне обязательно надо повидаться с семьей и что я буду лечиться, мне навязали клубного врача. В Голландии меня, наконец, лечат по-человечески, и тут приезжает этот итальянский врач. Глупо же. И вот я делаю необходимые процедуры, а этот молоденький доктор из второй команды, который почти не говорит на моём языке, просто сидит рядом и пялится в ноутбук. Зачем это было нужно? Просто для галочки? Я так и не понял.  

Предыдущие главы