Что мы узнали о Шараповой после допинг-скандала
Валерия Ли пытается осознать, что одна из самых ярких звезд мирового спорта, возможно, погасла.
Валерия Ли пытается осознать, что одна из самых ярких звезд мирового спорта, возможно, погасла.
«Она так профессиональна. Всегда знает, где должна быть и чего от нее ждут, и умеет соблюдать баланс между своими обязательствами и интересами карьеры. Она потрясающая», – сказал два года назад Григор Димитров посреди романа с Марией Шараповой.
Больше 10 лет Шарапова была, наверное, главной женщиной мирового спорта: большой чемпионкой, мастером интервью, самой высокооплачиваемой спортсменкой планеты, глобальной селебрити и хозяйкой собственной империи, у которой в году не больше пары свободных дней. Ее часто упрекали в ангажированности и следовании исключительно собственным интересам, но никогда – в непрофессионализме. Спортсменка, модель или предприниматель – Шарапова всегда была человеком безупречной деловой репутации.
«Шарапова провалила допинг-тест?!» – приходит мне сообщение от человека, который, живя в Нью-Йорке, вряд ли знает о существовании US Open. Но он знает Шарапову – мировую звезду, которая превращает в метафорическое золото все, к чему прикасается. Деятеля, чьи авторитет, популярность и умение побеждать транслируются далеко за пределы теннисного корта. Мастера своего дела, о карьере которого мечтает каждый. Поэтому новость о том, что она играла не по правилам, – независимо от всех нюансов и «смягчающих обстоятельств» – это тот душераздирающий момент, после которого раз и навсегда не становится пути назад.
«1 января правила изменились, и мельдоний стал запрещенным веществом, о чем я не знала», – говорит Шарапова на второй минуте своего обращения и тяжело вздыхает прямо в микрофон. Пауза длится меньше секунды, но кричит куда громче поставленного тона Марии, непрезентабельного клочка бумаги в ее руках и гробовой тишины в ответ на шутку о ковре. Возможно, за годы рекламных съемок, журнальных фичеров и постоскаровских вечеринок Шарапова стала недурной актрисой. А возможно, это рвутся наружу ее боль, досада, желание повернуть время вспять и страх, что одна ошибка может стоить карьеры, имени и наследия.
Через несколько часов после выступления Шараповой я оказываюсь в Бруклине на шоколадном производстве братьев Маст – жителей Уильямсбурга, которые утверждали, что уникальным способом перерабатывают какао-бобы, и продавали свои плитки по $10, пока несколько месяцев назад не оказалось, что «уникальный способ» – это переплавка чужого шоколада. Несмотря на скандал, они продолжили работать и не снизили цены. «Так, может, и Шарапова сможет оправиться, как Масты или Кейт Мосс?», – думаю я, прежде чем заметить: в лавке нет ни одного человека, кроме меня, пришедшей посмотреть, как они пережили разоблачение. Или просто после обеда в понедельник люди не ломятся за премиальными сладостями?
Все отмечают достоинство, с которым Шарапова взяла весь удар на себя. Как она не виляла, не переводила стрелки, не искала оправданий и не просила о снисхождении. Как признала, что считает себя профессионалом, но в этот раз подвела всех и готова понести наказание. Как не хочет прощаться с любимым делом вот так и надеется, что не придется. Как не стала читать официальное письмо, а надо было. Как верит в командную работу, но не верит в перекладывание ответственности.
Возможно, все было так, как нам рассказали. Возможно, нет. Может, все обойдется. А может, мир потерял еще одну ролевую модель. Но что бы ни было, Мария Шарапова – образец трудовой этики и и корпоративная икона – оказалась прежде всего человеком. В лучшем случае – зевнувшим там, где было нельзя, в худшем – обманувшим весь мир.
А у больших людей и ошибки большие.
«Мельдоний не поможет бегать быстрее и дольше». Что за допинг нашли у Шараповой, Абрамовой и Тищенко
Фото: Gettyimages.ru/Kevork Djansezian, Lucas Dawson
